ПСЕВДО-ШАПУХ БАГРАТУНИ

ИСТОРИЯ АНОНИМНОГО ПОВЕСТВОВАТЕЛЯ

ПРЕДИСЛОВИЕ

В годы первой мировой войны, когда в результате политики геноцида, проводившейся младотурецким правительством в отношении армян, были варварски загублены свыше полутора миллиона армян, вместе с ними была уничтожена и значительная часть созданных ими духовных ценностей. Подверглись разграблению и разрушению многочисленные древние армянские монастыри и церкви — замечательные памятники армянского зодчества, были уничтожены и частью расхищены древнеармянские рукописи. Из многих сотен рукописей западной Армении удалось спасти лишь немногим более полутора тысяч.

В числе рукописей, которые удалось спасти и доставить в Эчмиадзин из Васпуракана и Мушской области, в 1917 г. была обнаружена небольшая, очень интересная по содержанию рукопись, сохранившаяся в единственном списке. В 1921 г. арменовед Месроп Тер-Мовсесян опубликовал ее как «Историю Шапуха Багратуни». Публикация вызвала ряд критических статей, авторы которых пришли к выводу, что Шапух Багратуни не мог быть автором настоящей истории, что это история Васпуракана и князей Арцруни ⁵.

Все эти сдвиги в политической и социально-экономической жизни Армении послужили почвой для расцвета ее науки, литературы, архитектуры, живописи, музыки. Культуру той поры пронизывал жизнеутверждающий светский дух. И наиболее яркими явлениями духовной жизни Армении той поры являются построенный выдающимся армянским зодчим Манвелом по повелению царя Гагика I Арцруни замечательный Ахтамарский храм, стены которого покрыты великолепными барельефами, где на фоне виноградных лоз изображены, наряду с библейскими фигурами, разные сцены из светской жизни, и творчество Григора Нарекаци, одного из величайших лирических поэтов средневековья, влияние которого сказалось не только на всей средневековой армянской поэзии, но и на поэзии нового времени.

Однако, несмотря на это, мирское, жизнерадостное начало проникало в произведения некоторых армянских книжников. К числу таких следует отнести Фавстоса Бузанда (V в.), Иоанна Мамиконяна (VIII в.), Киракоса Гандзакеци (XIII в.), Аракела Даврижеци, Закария Канакерци (XVII в.). Но в еще большей степени это относится к «Истории Анонимного повествователя», которая даже на этом фоне представляет собой исключение, ибо в ней в наибольшей мере нашло отражение мирское, жизнерадостное отношение к действительности.

С точки зрения жанровой «История Анонимного повествователя» представляет собой свободное сочетание мотивов исторических сказаний с повестями новеллистического характера. Ряд наиболее занимательных исторических сведений о князьях Арцруни послужил как бы канвой, в которую вплетались более или менее вымышленные-сюжеты, исторические припоминания и любовные мотивы. Для всего произведения в целом характерно вполне свободное отношение к историческим фактам.

Яркий образный язык в сочетании с живым изложением, насыщенным выразительными, остроумными диалогами, создает занимательное, впечатляющее повествование. В этом смысле «История Анонимного повествователя» представляет один из интереснейших памятников армянской средневековой художественной прозы.

* * *

«История Анонимного повествователя» была разделена Г. Тер-Мкртчяном и М. Тер-Мовсисяном на две части: первая часть содержит сказание о Мухаммеде и заключающую в себе несколько исторических сказаний «Историю Хацюнского креста», которые сохранились в многочисленных списках; вторая .часть представляет [11] собой сказания о князьях Арцруни, владетелях одного из самых крупных княжеств Армении — Васпуракана, существующие в одном списке ⁶, с которого и было осуществлено издание «Истории Шапуха Багратуни».

Из многих десятков рукописей, в которых имеется «История Хацюнского креста» (древнейшая из этих хранящихся в Матенадаране рукописей № 3777 относится к 1185 1188 гг.), лишь в нескольких ей предшествует сказание о Мухаммеде ⁷, причем это последнее фигурирует под особым заглавием «История рождения и воспитания слуги антихриста, Мухаммеда, и царствования (его)»[12]

В основе настоящего сказания лежит легендарная история встречи Мухаммеда с монахом несторианином Саргисом (Сергием) Бахирой, который будто бы помог Мухаммеду прославиться в роли пророка ⁸. Путаница и немногочисленных датах, перенесение места рождения и начальной деятельности Мухаммеда из Аравии в Персию, где против него выступил будто бы царь Хосров,— все это говорит о том, что сказание это было записано значительно позднее того времени, когда разыгрывались описываемые в нем события.

Весь ряд этих сказаний обычно принято считать одной повестью, однако, в действительности перед нами серия отдельных сказаний. Большое число рукописей ⁹ дает эти сказания под разными заглавиями, как отдельные повествования: после собственно «Истории Хацюнского креста» следует «Повесть о том, как царь Ираклий отвез святое древо креста из Тавриза в Константинополь», повествование о приходе Мухаммеда в Армению и как отправился ему навстречу святой епископ Саак, «Повествование о Теодоросе князе Рштуника и сыне его, [13] Вард Патрике». После каждого повествования, как отдельной единицы, имеются памятные записи. В некоторых рукописях ¹⁰ эти повествования встречаются раздельно друг от друга, а в рукописи № 4716 «Повествование о приходе Мухаммеда в Армению» отделена от «Истории Хацюнского креста» большим числом других материалов, не имеющих связи с исследуемыми сказаниями. По-видимому, эти сказания, заключающие материалы, сходные по содержанию и близкие по времени, будучи из века в век переписываемы вместе, стали постепенно восприниматься как нечто единое.

«Повествование о приходе Мухаммеда в Армению» представляет собой переложение соответствующей части труда Гевонда «История халифов» ¹¹.

Таким образом, с точки зрения содержания и идейной направленности вполне закономерно, что цикл повестей, группирующихся вокруг «Истории Хацюнского креста», встречается в подавляющем большинстве сборников душеспасительных чтений, так называемых «Чарынтиров» ¹² и сохранился во многих десятках списков.

* * *

Сличение родословной Арцруни показывает на первый взгляд резкие различия. Если в родословной Анонимного повествователя взять за отправной пункт деда Григора-Дерэна, Ашота, поскольку мы и по Товме начинаем родословную с деда Григора-Дерэна, то заметим [15]

[16] гораздо более длинный ряд поколений с варьированием в основном характерных для этой семьи имен Ашота, Григора-Дерэна и Гагика. В известной мере совпадают второе, третье и четвертое поколения по Товмеи три последних поколения по Анонимному повествователю. В родословной, составленной по Анонимному повествователю, обращают на себя внимание три Григора-Дерэна, которым посвящены три сказания. Армянским историкам были известны два Дерэна—Григор и его внук Ашот. Второй Дерэн не оставил после себя очень заметного следа в истории и о нем историки или вовсе не упоминают, или упоминают мельком. Более всего пишет а нем Маттеос Урхаеци ¹³. Игрой случая второй Дерэн, так же как и первый, попал в руки эмира Гера, но, в противоположность первому Дерэну, ему удалось избежать смерти и вскоре освободиться. Вот, в- основном, все, что известно о нем. Однако дед его, Григор-Дерэн оставил значительный след в истории. Это был человек необузданного нрава, чрезвычайно властолюбивый и честолюбивый. Время княжения Григора-Дерэна характерно постоянными конфликтами его то с соседними князьями, то с его вассалами, то, наконец, с Ашотом Багратуни, сперва ишханац ишханом (князем князей), а затем и царем Армении. В противовес Багратуни он стремился утвердить доминирующее положение рода Арцруни и в этом смысле сын его Гагик оказался вполне достойным своего отца.

Безусловно, яркая личность Григора-Дерэна производила большое впечатление на современников, и все три новеллы о князьях Григорах-Дерэнах говорят об одном, [17] именно этом Григоре-Дерене ¹⁴. В первой новелле рассказывается, как Саак и Смбатуи вымолили себе у бога чадо и нарекли его Григором, решив посвятить его богу и отдать в монастырь, отсюда его прозвище Дерэн. Товма Арцруни пишет: «...князь Григор, прозываемый, Дереник, что в переводе (означает) «обетом испрошенный у бога» ¹⁵. Таким образом, здесь мы вполне определенно видим, что речь идет об известном нам Григоре-Дерэне.

Три брата поделили между собой Васпуракан ид три части. Известно, что, согласно Товме Арцруни, такой, раздел был совершен после смерти Григора-Дэрена; между его тремя сыновьями: Ашотом, Гагиком и Гургеном во время опекунства их двоюродного брата, Гагика Абумервана. Итак, этот момент не соответствует действительности, но это соответствие здесь и не требуется: нужно было лишь создать такие обстоятельства, которые дали бы возможность раскрыть одну из черт в характере героя — его неуемную любовь к жизни и ее радостям. Судьба приводит Григора-Дерэна в Багдад, где его, возвеличивает халиф, одарив огромными богатствами. С помощью халифа Дерэн возвращается в Васпуракан и овладевает всем своим княжеством. Вспомним, что действительный Григор-Дерэн, будучи еще мальчиком, попал вместе с отцом своим и многими, армянскими [18] князьями в плен к арабам и провел несколько лет в плену в Самарре. В 859 г. халиф, удержав у себя его отца, Ашота Арцруни, отпускает Дерэна в Васпуракан, который передает ему в качестве его родового владения. Именно это событие из жизни исторически реального Григора-Дерэна и получило свое художественное отображение во второй новелле о Дерэне. Еще одним моментом, подтверждающим тождественность обоих Дерэнов, является то, что жену его здесь называют Софи. Григор-Дерэн был действительно женат на Софи, только она была дочерью Ашота I Багратуни, а не Багарата, как говорится в сказании.

Третья новелла посвящена любовной истории Григора-Дерэна и его смерти от руки братьев его возлюбленной Кулинар, дочери владетеля Гера, Абумсыра. У армянских историков нет никаких прямых свидетельств о любовной подоплеке гибели Дерэна, убийство его объясняется политическими мотивами, но совершенное тождество обстоятельств смерти также не вызывает сомнений в том, что и этот Дерэн, все тот же князь Григор-Дерэн. Это подтверждается и описанием пленения Ашота Арцруни и Григора-Дерэна Бугой, с которого собственно и начинается третья новелла.

Жизнь исторически-реального Тачата Андзеваци, очень похожа на занимательный приключенческий роман Недовольный по каким-то причинам арабами, он удалился из своего княжества и поступил на службу к византийскому императору. Вскоре он оказался в числе четырех наиболее блестящих византийских полководцев-армян, на счету которых было немало серьезных побед над арабами. Однако после смерти Льва IV Тачат, из-за конфликта с фаворитом императрицы Ирины, Ставрикием, изменяет Византии и переходит на сторону арабов. С его помощью арабы одерживают крупную победу над Византией и в награду за это он получает от сына халифа, Гарун-ар-Рашида, звание патрика и правителя Армении. Спустя некоторое время однако, из-за происков арабского востикана Армении, Тачат гибнет во время войны с хазарами ¹⁶. Эти реальные события его жизни послужили основой для новеллы, выдержанной в несколько сказочном духе.

Последняя часть «Истории Анонимного повествователя» связана с теми событиями, которые разыгрались в Васпуракане после гибели Григора-Дерэна и смерти царя Ашота I, то есть с событиями конца IX — начала X веков. Хронологические рамки эти, как мы увидим ниже, конечно, весьма условны.

В этой части охвачено довольно много событий. Сперва описывается война Смбата I с владетелем Мосула [20] Хабибом ибн Саликом и поражение Смбата вследствие измены Гагика Абумервана, который после смерти Дерэна овладел Васпураканом, засадив трех сыновей его в крепость. Узнав об измене Абумервана, Смбат велел убить его и вернул Васпуракан Гагику.

Наконец, последний исторический сказ описывает войну царя Смбата I против абхазского царя Датоса. Вместе с Смбатом на эту войну отправляются и другие армянские князья, в том числе и васпураканский, с многочисленными войсками.

«История Хацюнского креста» соответствует тому-периоду, когда византийская церковь навязывала армянской церкви халкедонитство даже силою оружия, и какое-то время халкедонитство было официально принятой догмой в армянской церкви. Именно стремлением швее затушевать эту борьбу и представить союз с греками как единственно возможный и угодный богу и отличаются повести Хацюнского креста ¹⁷. В этом смысле весьма характерен тот факт, что ближайшим другом и советчиком Ираклия, стремившегося утвердить в Армении постановления Халкедонского собора, здесь оказался вардапет Иоанн Майраванеци, который в действительности вел энергичную борьбу против принятия постановлений Халкедонского собора армянской церковью. и, даже, подвергся поэтому преследованиям со стороны армянского католикоса Езра, пытавшегося осуществить, требования Ираклия.

Во второй новелле о Дерэне, к нему, уже потерявшему свои владения, является раненый чужеземец, которому он оказывает помощь. Рассказывая о себе, чужеземец говорит ему: «Я царь вавилонян; в наш город Багдад пришли с запада чужеземцы, коих зовут арабами; выступил я против них войной, но войска мои изменили мне и возмутились и я, преследуемый ими, бежал сюда, ибо не было у меня возможности вернуться в город мой Багдад. И решил я пойти в страну Хорасан...». Здесь исторические события, совершившиеся в середине VII века и связанные с бегством последнего сасанидского царя Иездигерда от арабов в Хорасан, перенесены в конец [24] IX века, приобрели иную окраску и концовку и тесно вплелись в повествование, став одним из решающих моментов в судьбе нашего героя.

В новелле об Ашоте Арцруни рассказывается, будто на халифа напали магрибцы (западноафриканцы) и спас его князь Ашот с полком своих азатов. Это свидетельство является, по-видимому}, отголоском тех неурядиц и войн, которые велись между багдадскими халифами и африканскими правителями — Аглабидами и Фатамидами

На стр. 170— 174 описывается война царя Смбата I с правителем Мосула Хабибом, на сторону которого перешел Гагик Абумерван, захвативший княжескую власть в Васпуракане и заточивший в разных крепостях сыновей Григора-Дерэна.

Смбат I, как известно, воевал в 896 г. с правителем Месопотамии, который, постепенно расширяя свои владения на севере, захватил ряд исконных армянских областей, в том числе и Тарой.

Описание обстоятельств войны, измены Абумервана и его гибели в общем соответствует действительности, кроме имени правителя Месопотамии: Смбат I воевал с Ахмедом ибн Исой, меж тем у Анонимного повествователя [25] речь идет о Хабибе, сыне Салика. Думается, что это никто иной, как Хабиб ибн Маслама арабский, военачальник середины VII века, который в 654 г. двинувшись на Армению, занял сперва Карин, затем двинулся на Ван, подчинил себе Хлат и Мокк и, наконец, овладел Двином. Историк Себеос именует его «безжалостным палачом» ¹⁸.

В последней новелле описывается война царя Смбата против абхазского царя Датоса. Известно, что Смбат I действительно воевал с абхазским царем, но Константином III (893—-929), а не Датосом, в союзе с грузинским князем Атрнерсехом (Адарнесе) в 905— 907 гг. Война эта закончилась поражением Константина, с которым Смбат вскоре заключил дружественный союз. Однако некоторые детали в этой новелле показывают, что тут мы сталкиваемся с сочетанием событий, которые были отделены друг от друга несколькими десятилетиями. Царь Датос, с которым воюет здесь Смбат, это Феодосии III, современник царя Смбата II (977— 990). Царь Смбат II в союзе с тайкским куропалатом Давидом в 988 г. лишил престола еще раньше ослепленного Феодосия. Таким образом, война, которую вел Смбат II, приписывается здесь Смбату I. Другим обстоятельством, подтверждающим это, является участие васпураканских войск в этой войне. В войне Смбата I с абхазским царем Константином васпураканские войска участия не принимали, но при Смбате II в Абхазию вместе с другими прибыли и васпураканские войска во главе с братом васпураканского царя Сенекерима (981— 1021), Гургеном. И так же, как совпадают имена Смбата I и Смбата II, точно так же совпадают имена Гургена, [26] брата васпураканского князя, а затем и первого царя Хачика Гагика и Гургена, брата последнего васпураканского царя Сенекерима. Таким образом, события, происходившие в разное время, представлены в источнике слитно.

Мнения арменоведов в этом вопросе в общем сходятся. Н. Акинян полагает, что труд этот относится к первой четверти XI века ¹⁹. Маркварт в частном письме к Акиняну высказал мнение, что произведение это не могло быть написано ранее XI века ²⁰. Издатель текста, М. Тер-Мовсисян, поскольку считает это сочинение трудом Шапуха, а Шапуха — историком IX—X веков,, время его создания относит к первой половине X века ²¹. Наконец, М. Абегян полагает, что эти сказания написаны не ранее конца X века. «Ибо эти народные «исторические сказания», даже датированные 913 годом, большей частью [27] весьма развиты, имеют наслоения и достаточно отдалены от реальной истории, составленной современниками. Эти сказания написаны были также не позднее первых десятилетий XI в., так как историческая основа их, касающаяся конца IX века и первых десятилетий X века, еще не вполне помрачена» ²².

Обращаясь к сказаниям «Истории Хацюнского креста», мы должны отметить, что наиболее поздние события в ней относятся к первым десятилетиям VIII в. и позднейших наслоений в ней не обнаруживается. Если признать, что одним из источников «Истории Хацюнского креста» был историк VIII в. Гевонд [а основанием для такого предположения служит очень большое сходство, местами почти тождество, соответствующих фрагментов], то тогда нижней границей времени создания этой повести можно считать IX век. Древнейший список «Истории Хацюнского креста», хранящийся в Париже, М. Тер-Мовсисян датирует XI веком ²³. Из списков, хранящихся [28] в Матенадаране, наиболее древний относится к концу XII века ²⁴. Таким образом, верхняя граница времени создания повести определяется не позднее, чем XI веком, скорее всего X веком. Здесь следует отметить два момента в исследуемом тексте, а именно наличие в нем термина «франк», относящегося ко времени крестовых походов, и упоминание города Ани в сказе о Маврикии. Термин «франки», как это отмечает М. Тер-Мовсисян, является, несомненно, позднейшим добавлением, доказательством чему служит то, что в ряде рукописей, в том числе и в рукописи № 3777 XII века ²⁵, он отсутствует. Точно так же во всех известных нам рукописях «Истории Хацюнского креста» отсутствует вся та часть сказа о Маврикии, которая связана с притчей об отце, дающем иносказательный совет сыну и, следовательно, и упоминание о городе Ани. Из армянских историков эта часть сказа о Маврикии приводится только историком XIII века Киракосом Гандзакеци. Очевидно, и эта притча является позднейшей вставкой в текст «Истории Хацюнского креста»

Значительно сложнее по своей структуре сказания второй части «Истории Анонимного повествователя»; в них много анахронизмов и наслоений, что говорит о том, что они были записаны значительно позднее тех событий, которые в них описываются, и прошли весьма большой путь в устной передаче. События, имевшие место в X веке, очень искажены, особенно затемнена историческая действительность в сказании об Алии и Усепе [Юсуфе].

Для определения времени записи этих сказаний особый интерес представляет последнее из них, где описывается война Смбата I с Датосом. [29]

Выше мы уже показали, что там мы имеем дело с описанием войны Смбата II с Феодосией III, то есть с событиями конца X века. Из этого следует, что вряд ли эти сказания могли быть записаны в первые десятилетия XI века. События 20—30-летней давности не могли быть настолько помрачены, как мы видим это здесь. В сказании обращает на себя внимание еще одно обстоятельство — решающее сражение между царем Смбатом и Датосом разыгрывается около города Гори, основанного, согласно свидетельству Маттеоса Урхаеци ²⁶, в начале XII века царем Давидом Строителем. И действительно, ни в одном из армянских и грузинских источников до Маттеоса Урхаеци Гори не упоминается, так же как не упоминается Гори и в связи с войной Смбата I с абхазским царем Константином III. Приведем некоторые из свидетельств источников.

Описывая войну царя Смбата I с егерским царем Константином, историк католикос Иоаннес Драсханакертци пишет: «увидев, что не может противостоять им, Константин повернул вспять и укрылся в укрепленном месте» ²⁷ (стр. 145), Глагол укрылся передан словом ***, означающим дословно «войти в берлогу, нору, пещеру» от *** — «пещера, логово, нора». По-видимому, это было не просто укрепленное место, а укрепление, напоминавшее пещеру, берлогу. По свидетельству грузинской хроники «Жизнь Картли», Смбат «выступил с большим войском и осадил Уплис-цихе» ²⁸, где укрывался Константин III (893—929). После того, как Смбат отпустил Константина из плена, они заключили мирный договор, по которому Смбат уступил Константину Уплис-цихе [30] и всю Картли ²⁹. В древнеармянском переводе грузинской исторической хроники читаем: «во времена армянского царя Смбата-Самодержца, который, вступив (в сражение с царем абхазов, Константином, овладел Картли и Уплис-цихе...» ³⁰.

Таким образом, грузинские хроники указывают на Уплис-цихе, как на место сражения между Смбатом и Константином, а Иоаннес, в осведомленности которого, как современника, находившегося в самой гуще событий, сомневаться не приходится, отмечает укрепленность места, по-видимому похожего на пещеру, не называя его. «Уплис-цихе Касписа или Каспи — вырытый в скалах город-крепость» ³¹  — описание, которое, по-видимому, соответствует сообщению Иоаннеса. Уплис-цихе на протяжении ряда веков был «царским городом», главным административным центром Картли, но с XII века он постепенно уступает место Гори. Из этого можно сделать вывод, что запись исследуемых сказаний была произведена не ранее второй половины XII века, когда Гори занял по своему значению место Уплис-цихе.

Р. Ачарян считает, что язык и стиль рукописи ничем не отличаются от языка и стиля писателей периода упадка и приводит при этом в пример историка Вардана (XIII век). [31] Издатель текста М. Тер-Мовсисян обращает внимание на ряд слов, как например: *** др., считая их случайными позднейшими добавлениями. При этом он отмечает, что, если, их не считать таковыми, время записи этих сказаний следует отнести к XII—XIV векам ³². Внимательное изучение текста показывает, что все вышеупомянутые слова встречаются только во второй части «Истории Анонимного повествователя», то есть в сказаниях о князьях Арцруни, тогда как следы неграмотности переписчика рукописи в одинаковой мере обнаруживаются в обеих ее частях. В первой части, как и во второй, сплошь и рядом встречается характерное для ванского диалекта проставление буквы *** вместо ***.,*** вместо ***, и наоборот; например: *** вместо ***, *** вместо ***, *** вместо ***, *** вместо ***, *** вместо ***, *** вместо ***и так далее.

Очевидно, что обилие слов, характерных для времени после XII века и наличие их именно во второй части рукописи исключает их случайность и тоже служит подтверждением того, что сказания эти в том виде, в каком они дошли до нас, являются продуктом более позднего времени, а именно, не ранее XII века, скорее позднее. К сожалению, рукопись обрывается там, где должно следовать описание борьбы Гагика-Хачика за создание независимого Васпураканского царства. Весьма [32] возможно, что анализ последующих сказаний дал бы больше материала для уточнения времени их записи.

Рассматривая вопрос источников «Истории Анонимного повествователя», особое внимание следует обратить на «Историю дома Арцруни» Товмы и Анонима Арцруни ³³.

Так, описывая возвращение Григора-Дерэна из арабского плена, Товма пишет: «тогда повелел он (халиф) привести к себе Ашота и сына его, Григора. И облачил он их в одеяния, и возложил на них знаки княжеского достоинства, и опоясал их мечом и поясом, усыпанным каменьями, [дал] коня благородного, изукрашенного и вывел из дворца в великолепии, пышности и «с большими почестями под пение песен и трубные звуки. И возвещали громогласно глашатаи, мол, дал он власть над страной Васпураканской Ашоту и сыну его, Григору, ибо в руках глашатаев находился царский указ о [33] том, что посылает царь Григора, сына Ашота, в страну его владеть землей своей вместо отца» ³⁴.

Анонимный повествователь смерти Дерэна посвящает целую новеллу, в которой описывается его любовь к дочери правителя Гера, послужившая для царя Смбата I ³⁵ поводом, чтобы расправиться с Дерэном.

«Меж тем лукавый искуситель сатана,— пишет он,— подобно тому, как в прошлом влиянием женщины соблазнил легковерного праотца [нашего], дабы вкусил он [запретный] плод и лишился бессмертной природы жизни, которую вел в раю, так и здесь разжег пламя [34] зависти против храброго и прославленного князя, породив злобную ненависть в сердцах некоторых из армян и сделав их своими пособниками; он возбудил и врагов креста Христова» ³⁶.

Общее сравнение показывает, что все три произведения пользовались каким-то одним источником. Этим общим источником могли быть семейные предания князей Арцруни и фольклор. При этом Товма Арцруни, начавший писать свой труд по заказу Дерэна, дает более достоверную и отвечающую политическим и моральным интересам князей Арцруни историю Дерэна. Современник царя Гагика Арцруни, Аноним Арцруни, излагая историю Дерэна, пользовался преданиями из вторых и третьих уст, поэтому в некоторых фактических данных он расходится с Товмой и в то же время рядом фактов и интимной взволнованностью повествования стоит ближе к Анонимному повествователю ³⁷. [35]

И, наконец, запись самих родовых преданий Арцруни, но преданий, прошедших большой путь в устной передаче, со значительными искажениями исторической правды и напластованиями и представляет собой «История Анонимного повествователя».

Будучи по своему происхождению родовыми преданиями князей Арцруни, «История Анонимного повествователя» преследует определенную цель — возвеличение отдельных представителей этого рода. Феодальный характер произведения четко проявляется в той вполне определенной враждебности к центральной царской власти в лице Смбата I Багратуни, которая красной нитью проходит через эти сказания.

4) «Историю Хацюнского креста» можно датировать IX—X веками; вторая часть — сказания о князьях Арцруни дошла до нас в том виде, в каком она существовала после XII века.

* * *