Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

МАЛИК ШАХ-ХУСАЙН СИСТАНИ

ХРОНИКА ВОСКРЕШЕНИЯ ЦАРЕЙ

ТА'РИХ-И ИХЙА' АЛ-МУЛУК

/237/ Приезд Музаффара Хусайн-мирзы в Систан

Музаффар Хусайн-мирза ускоренным маршем направился в Систан. Когда радостная весть дошла до слуха с царскими манерами малика, он безмятежно поспешил навстречу вместе со всеми своими слугами и свитой и привез ту свечу пира могущества и звезду в зодиакальном созвездии саййидов к себе домой, который был также и домом [мирзы]. Вновь все знатные и благородные [мужи] Систана собрались вокруг мирзы. [154]

Когда [Музаффар Хусайн]-мирза уехал в Систан, Рустам-мирза, полагая, что Мухаммад-бек байат передаст ему Кандахарскую крепость, пошел на Кандахар и окружил город. Все уважаемые предводители [племени], сохраняя уважение к отсутствующему, приняли в защите Кандахара сторону [Музаффара Хусайн]-мирзы. Как только стало ясно, что Кандахар ему не отдадут, [Рустам-мирза] отбыл в Заминдавар.

Ака Зайн ад-Дин Мухаммад, длительное время находившийся при нем, был послан к верховному малику [Систана] и к [Музаффару Хусайн]-мирзе с посланием, в котором он писал: «То, что было между братьями со времени кончины Султана Хусайн-мирзы и по сей день, так или иначе миновало. В настоящее время я хочу, чтобы Кандахар, Заминдавар и зависящие от них области были разделены по справедливости. Для осуществления этого и соблюдения равенства между братьями нет никого достойнее верховного малика. Если он постарается как следует, то [осуществить это] возможно».

Малик сказал о послании [Музаффару Хусайн]-мирзе. Мирза ответил: «Вам известно истинное положение дел в прошлом. Ответьте наилучшим образом!»

Малик написал письмо Рустам-мирзе: «Высочайшей канцелярией было решено, что вы будете находиться в Заминдаваре, а Музаффар Хусайн-мирза — в Кандахаре. Часть денег с Кандахара будет идти на содержание Султана Абу Са’ида и Санджар-мирзы 351. Этого порядка следует придерживаться и впредь. Тот, кто нарушит приказ, поступит вопреки воле августейшего [шаха]. Царство принадлежит шаху, так повелось [с незапамятных времен]. Когда же будет установлено, что оно является наследством вашего отца, то поделить его не представит сложности. [Вам обоим] следует отказаться от распрей друг с другом и соблюдать учтивое обращение младших к старшим. Мирза, который является вашим старшим братом, не станет препятствовать вам во [владении] преходящими земными благами. Вы просите [у него] любую вещь, говорите любое желание. /238/ Не скрывайте от старшего брата предмет вашего желания!»

Изложив все это в письме, он передал его доверенному человеку и направил его в Заминдавар.

Рустам-мирза ради соблюдения приличий написал сдержанный ответ, как того требовал установленный порядок, а тайком отправил верховному малику [Систана] записку [такого содержания]: «Вам неизвестна правда о глупости, вероломстве и [155] недоброжелательстве [Музаффара Хусайн]-мирзы. Если будет на то воля Всевышнего, после шести месяцев соседства вам откроется истинное положение вещей — каковы взаимоотношения [мирзы] с другими людьми».

И действительно, истинность этих слов подтвердилась. Между мирзой и эмирами Систана существовало тайное общение. В полдень мирза уехал в сторону бани, а оттуда пришпорил коня и не опускал поводья до самой крепости Тагрун, находящейся [на расстоянии] двух с половиной фарсахов. Сразу же на службу к мирзе приехали все эмиры Систана. В Кал’а-йи Тагрун собралось такое множество народа, что не поддается описанию. Туда приехали накибы и эмиры, [в их числе] Амир Мухаммад-Салих «Салики», калантар Бар-и Зириха, который отказался от своих владений в Бар-и Зирихе из-за притеснений, [чинимых] верховным маликом и сыновьями Малика Наср ад-Дина.

Когда мирза уехал из дома верховного малика, Малик Джалал ад-Дин тотчас отбыл в Сарабан. Из Джарунака сопровождаемый Маликом Мустафой приехал дядя верховного малика, Малик Наср ад-Дин. Он употребил все старания, с тем чтобы перевезти верховного малика в крепость Джарунак, так как в те времена в Рашкаке крепости не было. На службе верховного малика находилось не более 30-40 верных воинов. Если бы мирза вначале пошел с мятежными систанцами на Рашкак, он смог с легкостью овладеть Рашкаком и чинить там насилие. Людям неглубоким нахождение малика в Рашкаке потому казалось рискованным. В конце концов верховный малик дал согласие на отъезд в цитадель Джарунака. Малик Наср ад-Дин послал человека к владельцу верблюдов и потребовал у него верблюда. Малик Махмуди, который в то время был вазиром, вызвал к себе Амира Касима Каини, Амира Максуда Казаки, Амира Хайдара и Амира Джалала, людей рассудительных. Они все обсудили. Амир Касим был военным человеком и имел опыт. Амир Максуд тоже /239/ был старым воякой. Они не одобрили отъезд малика в Кал'а-йи Джарунак. Амир Хайдар и Амир ‘Абдал говорили: «Малик Джалал ад-Дин за эти два-три дня пришлет 500 человек из Сарабана, а неделю спустя он приедет и сам в сопровождении тысячи своих людей. Хотя систанцы настроены враждебно, сразу они не пойдут в Рашкак против малика. Покров благодарности за гостеприимство явится помехой мирзе. Поскольку народ обижен Маликом Наср ад-Дином и Маликом Зарифом, вначале они возьмут в окружение их цитадель. Если удастся ее взять, тогда они поступят с маликом сообразно обстоятельствам. Если же [156] взять крепость не удастся, оправданием перед маликом им послужит тот факт, что народ-де недоволен вашим дядей. Произойдет то, что будет уместным. Действительно, с их словами можно [было] согласиться. Теперь, когда малик отбыл в Кал’а-йи Джарунак, все находящиеся в крепости во время ее осады будут взяты в плен внутри крепости. Путь общения систанцев с вами будет невозможен. Выход в том, чтобы малик открыл двери казны, тайников и арсеналов и раздал кое-что народу. Когда он станет раздавать подарки, за два-три дня там соберется более пяти тысяч человек. Там у ваших родственников есть прочная крепость, и они надеются на вашу помощь. Если же малик уедет [в Джарунак], Малик Джалал ад-Дин не сможет прибыть вам на помощь, он застрянет в своей крепости. Все малики окажутся арестованными в Кал’а-йи Джарунак. Враг одержит победу над вами».

Малик Махмуди тайно от Малика Наср ад-Дина пришел в женскую половину дома [на свидание] с верховным маликом и изложил ему разумные советы его преданных слуг. Верховный малик их принял.

Малик Наср ад-Дин, отличавшийся скудоумием и раздражительностью, стал волноваться и избегать встреч. Дело дошло до его ссоры с Маликом Махмуди. В конце концов верховный малик языком сострадания обратил внимание своего жестокосердного дяди на то, что с отъездом в цитадель всем станет трудно: «Если враги вознамерятся прибыть сюда, вы придете нам на помощь. Если они прибудут туда, мы придем на помощь [вам]. Если же мы все соберемся в тех четырех стенах, это станет предметом желания врагов». Малик Наср ад-Дин послал Малика Мустафу /240/ вместе с Маликом Латифом, постоянно находившимся при верховном малике, и своим младшим сыном, Маликом Зарифом, чтобы они вместе охраняли крепость Джарунак, ибо они сами ее возводили и приложили к этому старания. Сам он остался в Рашкаке у верховного малика. Малик Гариб, старший из его сыновей, тоже жил в Рашкаке.

Верховный малик во дворе канцелярии насыпал холмик из золота. Мастера-ювелиры приступили к изготовлению перевязи для клинков и сабель, а также серебряного седла. Открыв двери арсенала, свалили в кучи кольчуги, луки, стрелы и колчаны для стрел. В течение недели собрались три тысячи систанцев из разных мест. До стечения народа Малик Джалал ад-Дин отправил накиба ‘Аваза шахраки, превосходившего себе подобных в доблести и отваге, в Рашкак с сотней мужей. Сам же с накибом Раисом шахраки, который приехал из Зириха и Рамруда на служение Малику Джалал [157] ад-Дину вместе с Джалал-беком, прибыл к малику. С ним были пятьсот ратников из людей шахраки. Из зирихцев у верховного малика остались накиб Джамал-раис, который во все времена был нукаром при дворе, и Гулам-‘Али Сабик. С ними находились двести человек из крепости Заррин Дас. Остальные из рассеянных по Систану воинов приехали по причине изобилия даров и подношений к тому предводителю из рода Кисры 352. Однако возле верховного малика из эмиров и йаров Аййуба никого не осталось. Исключение — сыновья Амира Хусайна сына Йар-‘Али 353, Амир Максуд Казаки, Амир Касим-кази 354, Амир Хайдар, Амир ‘Адл 355 и Амир Вайс. Причина была в чрезмерной алчности и требовательности Амира Хаджи Мухаммада, который ежедневно, словно фалака 356, нависал над головой змееподобного [Заххака] 357 или, подобно тщеславному человеку, выступал в роли фокусника. Все систанцы загорелись несбыточными желаниями и строили воздушные замки. К мирзе спешили из Зириха и Рамруда накиб Джамал-Сабик и Раис-Ахмад сын Шах-Мансура с пятью тысячами хорошо вооруженных людей, остальные систанцы и даже великие малики, сыновья Малика Абу Са’ида, которые являются сыновьями тетки /241/ Малика Джалал ад-Дина с материнской стороны, а также Мирза Абу-л-Фатх сын Малика ‘Али, дяди Малика Джалал ад-Дина, брата матери.

На службу к мирзе прибыли также Риза-кули-бек сын Мухаммад-‘Али-султана гиля, правителя Ниха, в сопровождении двухсот конников и ряда предводителей афшаров и мулазимов Йакан-хана 358. Кроме того, к нему приехали все накибы шахраки, прежде всего накиб Сабик, Мирак Хусайн, Амир Мухаммад сын накиба Шайха, знать крепости Кал’а-йи Самур 359, как, например, накиб... 360, все с отрядами стрелков из мушкетов. Число тюрков и таджиков в войске мирзы и низкого происхождения мятежников достигало десяти тысяч человек. С этой огромной мощью и несметным числом людей он переправился через реку Хирманд возле крепости Тагрун. Часть мятежников была за то, чтобы вначале идти в Рашкак, место пребывания правительства и место счастья, — «прежде всего надо закончить дела там». Другие говорили: «Поводом для распрей служит Малик Зариф. Наша задача — наказать его! Ежели это желание будет достигнуто, взять Рашкак нетрудно. К тому же все еще есть возможность заключить с маликом мир. Малику очевидна правда о мошенничестве его родственников!»

Все сошлись на том, чтобы идти на Джарунак, и они двинулись в ту сторону, так как Мухаммад-‘Али-хан 361 также подстрекал [158] к тому, чтобы наказать Малика Зарифа, осмелившегося осадить крепость Кал'а-йи Них. Об этом будет рассказано при изложении обстоятельств Малика Зарифа. Одним словом, они окружили крепость Джарунак, словно вправленный в перстень камень. Мирза изволил находиться в наследственном доме верховного малика в юго-восточной части крепости. Сын Мухаммад-кули-султана 362, тюрки Фараха и часть эмиров расположились в доме Малика Касима.

Накибы Зириха обложили западную часть крепости. Со всех сторон [наступавшие] продвинулись вперед. В течение 25 дней ежедневно были сражения и стычки. Малик Зариф все дни выходил из крепости и [засыпал] колодец кариза 363. И вот однажды он засыпал колодец. Возле колодца находился Мирза Абу-л-Фатх Ма’или, который прибыл на службу к мирзе из Пеласи вместе с Маликом Касимом и сыновьями Малика Абу Са’ида. Мирза схватил Мирзу Ма’или и утащил в крепость, [там] связал и бросил в темницу. Когда это известие /242/ пришло в Рашкак, верховный малик прислал послание: «Отпустите Мирзу Ма’или. Пусть он едет туда, куда пожелает его душа». По этой причине его тахаллусом сделали «Ма’или» 364. После послания [малика] его освободили, и он уехал и присоединился к своим товарищам.

Верховный малик еще раньше прислал Малику Зарифу барабан и трубу. Это был знак высокого внимания верховного малика к двоюродному брату. Простив ему прошлые грехи, он возносил его в своих молитвах, все дни слал к нему гонцов и ободрял его. Однажды ночью он отправил к нему сто выносливых мужей с оружием, [необходимым] для обороны крепости, во главе с Шах-Махмудом сыном Малика Латифа. Сам он был занят в Рашкаке приготовлением военного снаряжения.

В это время к верховному малику прибыли Малик Байазид и Малик ‘Абдаллах в сопровождении почти ста человек из мулазимов. Малик Байазид был устроителем дел, человеком, опытным в [налаживании] отношений. Верховный малик поступал согласно его правильному суждению, каков бы ни был его совет.

Навваб мирза ежедневно присылал в Рашкак людей купить на базаре Рашкака [необходимые] товары и подарки, а также то, что требовалось из пищи, напитков и т.п. Когда известие об этом доходило до слуха малика, он приготовлял все необходимое и отсылал [мирзе], в том числе откормленных баранов, дорогую соленую птицу. Шутил при этом, чтобы солили больше. В течение месяца, что длилась осада крепости Джарунак, все дни имели место [159] хождения туда-сюда. Еда и одежда мулазимам мирзы обеспечивалась за счет управления хасса 365. В Джарунаке же шла война с родственниками [малика]. [Так было], пока в Рашкаке не собралось великое множество [народа]. Верховный малик держал совет со знатоками дела относительно войны. Мнение благоразумных людей остановилось на том, чтобы направить войско из Рашкака в местечко Бар-и Зирих, назначив его командующим великого принца, славу ислама и мусульман [Малика Джалал ад-Дина]. Вместе с ним малик послал Малика Наср ад-Дина, Малика Мухаммада, Малика Махмуди, Малика Латифа, Малика ‘Али, своего племянника, сына брата; Малика Мухаммада сына Малика ‘Али сына Малика Абу Са’ида, приходившегося малику племянником по сестре, и [сего] ничтожнейшего раба Шах-Хусайна. Из жителей Зириха он присоединил [к ним] Раиса шахраки, прибывшего на службу к малику. /243/ Вместе с великими маликами на войну были отправлены пять тысяч конных и пеших воинов. При себе [верховный малик] оставил из родственников лишь Малика Гариба и из эмиров — Амира Максуда Казаки, на случай, если что-нибудь случится. Тогда он пошлет этих нескольких человек на помощь.

В понедельник утром 17 раби’ II 993/18 апреля 1585 г. войско выступило в путь. Поскольку войско было огромным, то продвигалось оно в Джарунак очень медленно. Ко времени послеполуденной молитвы они были в местечке Дехали, находившемся от Джарунака на расстоянии примерно одного фарсаха 366.

Малик Наср ад-Дин счел благоразумным ту ночь провести вблизи той местности, а утром следующего дня продолжить путь, дабы подготовить почву для сражения в начале дня.

В ту ночь войско верховного малика сделало привал с западной стороны селения Дехали. До самого утра они были в думах о войне с врагами и противниками правительства. Отважные сражались со звездами из-за опоздания рассвета, малодушные сравнивали ту ночь с утром Судного дня. Когда взошло солнце на восточной стороне битвы, Амир Хаджи Мухаммад по другую сторону прикидывал и размышлял относительно сражения. Он отправился на войну еще в понедельник. В тот день сражение не состоялось. Тогда он понял, что противники малика собираются вступить в сражение в начале [следующего] дня, подготовившись к нему должным образом. Они не ищут отговорок, чтобы сделать непродолжительность дня поводом для отказа от сражения, устроить перерыв в сем деле. Всю ночь напролет он размышлял об этом. Наконец его мнение остановилось на том, что во вторник утром он выедет из [160] Джарунака в Дехали навстречу сражению. Если бы даже сражение случилось в Джарунаке, Малик Шуджа’ ад-Дин Зариф, выйдя со всеми своими мулазимами и обратившись спиной к крепости, столкнулся бы с ними. Если же сражение будет в Дехали, быть может, Малик Зариф не приедет на помощь. Если даже прибудет, то лишь с частью людей, ибо все находящиеся в крепости приехать не смогут. Утром он выехал оттуда. При восходе солнца, когда люди великого принца еще [никого] не ждали, он появился из-за каналов и укреплений, которые были в той округе. Их войско /244/ насчитывало семь тысяч воинов: тысячу кызылбашских конников, две тысячи систанских наездников и четыре тысячи пеших воинов. Когда войско приблизилось, Малик Наср ад-Дин сказал: «До наступления ночи надо бы сделать остановку в ограде Дехали и спокойно приступить к сражению. Сейчас же Мир Хаджи Мухаммад, человек деловой, сначала захватит дома и ограду, затем приступит к сражению».

Они были заняты этими разговорами, когда всадники из войска Музаффара Хусайн-мирзы и пешие воины-систанцы поспешили в сторону домов. Малик Наср ад-Дин погрозил тем людям: «Вы раньше захватите дома!»

Два войска двинулись в сторону ограды. Люди мирзы взяли дом 367 Мира Дуста в восточной части Дехали и сад с северной части упомянутого места.

Войском малика были захвачены дома Амира Хайдара и Амира Мухаммад-Амина и еще три-четыре дома. Прежде чем они вошли в эти дома, на площади с южной стороны жилища Амира Хайдара между воинами Пушт-и Зириха, сыном Джамала сына Хаджи Тахира, Мухаммад-хаджи Лашкари и пешими воинами-шахраки разгорелась жаркая битва.

Хотя подданных малика было двести человек, а тех — тысяча, они, эти двести героев, все пали на площади, но не дали дорогу тем. Сын Джамала сына Хаджи Тахира, стрелок, погубил себя сам. Несмотря на [это], те люди потерпели поражение и отступили в сторону своего стана. Воины маликов принесли к ограде дома Мира Хайдара [тело] убитого сына Джамала сына Хаджи Тахира и раненого Мухаммад-хаджи Лашкари, храбрейшего из [мужей] того времени. Малик Латиф разместился в доме Амира Мухаммад-Амина, а Малик ‘Али, Малик Мухаммад сын Малика ‘Али и [сей] раб вместе с отрядом стрелков из мушкетов и лучников встали на охрану дома Амира Хайдара и сада. [Амира Хайдара] тоже [собирались] привезти туда. Победоносный, споспешествуемый Богом [161] малик, слава ислама [Малик Джалал ад-Дин] расположился во дворе дома Амира Хайдара вместе с Маликом Махмудом сыном Малика Махмуди и храбрыми молодцами, как, например, Амиром Касимом-кази, несколькими из сыновей Амира ‘Али сына Йар-Хусайна и группой накибов Зириха. При них были барабаны, знамя и труба. Раз за разом /245/ присылали в окрестности людей на помощь войску неприятеля.

Малик Наср ад-Дин всюду проявлял нерешительность. По ту сторону в доме Мира Дуста в восточной части Дехали расположился Музаффар Хусайн-мирза. Амир Мухаммад сын Амира Таджа, Амир Хаджи Хусайн и войско Пушт-и Зириха, войдя в сад с северной части Дехали, пробили дыру в стене в сторону лагеря малика и стали стрелять из луков и ружей.

Все кызылбашские конники стояли на площади с восточной и северной сторон упомянутого места и временами передвигались. Когда известие об упорном сражении дошло до добронравного малика, он сам собственной персоной сел на коня и решил [ехать] на помощь. В конце концов часть саййидов, как, например, Саййид Мухаммад Каусари, Мир Махмуд, Мир Саййид ал-Кази, а также ряд шайхов и факихов пришли к малику и удержали его от поездки. Для [оказания] помощи были назначены Малик Гариб, Амир Максуд Казаки и накиб Джамал-раис, пользовавшийся доверием, в сопровождении семисот конных и пеших воинов. Из Рашкака они доехали до излучающего свет мазара Саййида Рахматаллаха «Пир-и Зийаратгах». [Малик] направил их в Дехали, а сам с саййидами и шайхами вернулся в Рашкак. В промежутке между двумя молитвами показалось то войско. Из цитадели на помощь им подъехали Малик Зариф и Шах-Махмуди сын [Малика] Латифа, его племянник, со ста храбрецами, каждый из которых посадил сзади на своего коня одного стрелка из мушкета. Прибытие помощи Рашкаку, в особенности того льва чащи храбрости, пришлось кстати: Малик Наср ад-Дин, ввиду того что известная дорога была у людей мирзы, а переправиться через реки в окрестностях Дехали было трудно, вошел в дом Амира Хайдара, назначил какого-то человека выехать навстречу войску и известить Малика Гариба о том, что в зарослях чертополоха посажены пушкари. Потребовал надежного коня, чтобы дать тому человеку. [Сей] раб был младше по возрасту остальных маликов. Лошадь [сего] раба, белуджская кобыла по имени Чакири, была известна своей выносливостью и беговыми качествами. [Малик Наср ад-Дин] вознамерился отдать тому человеку мою лошадь, с тем чтобы тот проскакал среди [162] кызылбашских конников и привез бы Малика Гариба по дороге южнее Дехали (она проходила вблизи того места, где обитало /246/ племя [зу-л-]кадар 368). [Однако] сей раб не был согласен с тем, чтобы в такое время отдать коня другому. В то же время я счел неблагородным не дать коня и тем самым позволить, чтобы сыну тетки, Малику Гарибу, был причинен ущерб. Хотя мне в тот день было всего 15 лет, не посоветовавшись с Маликом Джалалом и братьями и уповая на милость Хранителя всего сущего, взволнованный словами опоры маликов Малика Наср ад-Дина, я сел на упомянутую выше кобылу, проскакал через ряды противника, промчался словно ветер мимо стрелков, догнал Малика Гариба, вернул его с пути и привез по той дороге, по которой можно было благополучно проехать. Малик Гариб вначале взволновался моим приездом, потом обрадовался. Смелость [сего] раба он отнес к признакам победы. В одно мгновение мы приблизились к цели. Малик Джалал ад-Дин вышел из домов со всем своим войском. К нему присоединился Малик Зариф со ста конниками и ста мушкетерами.

Мирза оставил дом и сад и отступил к площади с восточной и северной сторон. С начала вечера и до захода солнца завязалось такое сражение, что его наблюдали с крыши небес Марс и Сатурн. В тот вечер заря, стыдясь своего цвета, изменила его. От кипения крови, достигшей чела вечерней зари, она стала багровой. Жаждущая земля так насытилась влагой из потока крови, что на ней до Судного дня будут пламенеть красные тюльпаны.

Гарцевание скакунов по степи
Сотрясало степь.
От спешки норовистые кони покрывались потом,
[Что] поднимало воду среди моря огня.
Войско скрылось в тени знамен,
Храбрецы пребывали в безудержной ярости,
Вновь в груди каждого вспыхнула ненависть,
Милосердие улетучилось из сердец.
Копья, словно безжалостные верзилы,
Не щадили ничьей жизни,
Секиры тонули в крови витязей,
Словно гребень с макушки боевого петуха
Падали в той необъятной степи
Небритые головы, похожие на ежей.
/247/ Столько голов слетело с плеч,
Что кровь [слетевших] голов текла отдельно от крови тел. [163]
Когда с плеч враждующих летели головы,
От отвращения они вгрызались в землю.

В конце того дня мирза с кызылбашским войском сделал верблюдов своим прикрытием, укрывшись за ними от пушек, ружей и стрел. С двух сторон систанцы повернулись лицом друг к другу. Ни один из отрядов из мести и фанатизма не соглашался на то, чтобы с легкостью оставить своего противника и признать себя побежденным.

Малик Джалал ад-Дин, Малик Мухаммад и Малик Махмуди, находясь в центре войска, ежеминутно выводили вперед отряд, который был сзади.

Малик Гариб и сей раб, выезжавший в то войско, чтобы привезти Малика Гариба, подошли с правой стороны вместе с Амиром Максудом Казаки, Бадаром ‘Алийаном и Джамал-раисом. Малик Зариф, выскочивший, как ослепительная молния из тучи, из крепости Джарунак, подошел слева. Те обреченные на гибель оказались словно добыча зажатыми в тиски. Битва продолжалась до вечерней молитвы. Малик Гариб, миротворец народа, остановился и отправил к царю мусульман Малику Джалал ад-Дину, царю смертных, группу людей, в их числе Мира Максуда, Мира Хасан-‘Али и [сего] раба: «В этот трудный день мирза оказался среди ваших людей. Смотрите, как бы не попала по случайности стрела или пуля в нежное тело потомка саййидов и султанов, что навлекло бы позор на высокий род [местных] маликов! Воздержитесь и избегайте стрелять из ружей и луков в мулазимов [мирзы]! Так будет лучше и предпочтительнее!»

Малик Мухаммад и Малик Махмуди тоже проявили рвение и прислали человека к Малику Зарифу и потребовали его. Малик Зариф сказал: «Сейчас я вас возьму под стражу! Не время медлить!»

В конце концов Малик Махмуди поступил предусмотрительно: привез его к Малику Джалал ад-Дину. Малик Гариб" подошел и заорал на Амира Хаджи Мухаммада: «Мы даруем тебе жизнь! Уведи же мирзу с поля сражения и ступай к себе домой! Приедет группа маликов и отвезет вас оттуда в Рашкак. Раскайся в своем бунте! Не поступай вероломно со своим благодетелем. Не признавать за своим покровителем права на благодарность — [все равно что] платить черной неблагодарностью истинному благодетелю»!

/248/ Обе стороны прекратили сражение. В ту ночь поле боя благодаря факелу усердия превратилось в утро счастья. Малики так медлили, что противник отошел почти на целый фарсах. Из войска [164] мирзы и эмиров погибло в бою около 250 человек. Из этого же войска 150 человек снискали себе славу мучеников за веру. В их числе были убиты 20-30 борцов за веру, старинных [друзей] мирзы. Дивана Мисгар, старый слуга мирзы, который более других испытывал чувство благодарности к малику, в тот день разразился бранью. Тут пуля попала ему в рот. Из-за брани он лишился жизни, а брань вместе с пулей застряла у него в горле.

Хасан сын Кубада, Амир-бек, Мурад-бек Алванд и другие близкие люди получили ранения. Наконец мирза направил поводья [своего коня] в Кал’а-йи Тагрун. Государь ислама Джалал ад-Дин приехал со своими победоносными людьми в Рашкак. Малика Зарифа и Малика Латифа отослали в крепость Джарунак. В ту ночь двор резиденции верховного правителя от обилия факелов, свечей и фонарей стал предметом зависти неба. Войско отряд за отрядом представало перед благосклонным взором вождя благородных мужей. Каждый удостоился даров и подношений соответственно своему положению. Малик Наср ад-Дин, у которого с [сим] рабом вышла небольшая размолвка, поступил благородно, упомянув правду о смелом поступке [сего] раба, и явил милосердие сверх того, что заслуживали мои старания. Верховный малик пожаловал [сему] рабу доходы с городов Рашкак и Абхуран. Подарил также коня, который похвалялся быстротой бега перед небесным конем. Все храбрецы того войска были почтены пожалованиями. Каждый из маликов и эмиров также был удостоен какой-либо милости. Однако особая похвала была воздана искусной езде и отваге [сего] раба.

Спустя несколько дней то огромное войско собралось в Рашкаке, словно ожерелье Плеяд 369. Армия же мирзы, находившаяся в Джарунаке из-за беспокойства песков, рассыпалась. Амир Хаджи Мухаммад, увидев, что люди сразу все разбрелись, вновь вошел в соглашение с группой противников относительно ссоры с маликами и решил сразиться с ними. /249/ Настроив канун вражды, он направился в Джарунак. В этот раз он старался больше прежнего. Сын Мухаммад-‘Али-хана гиля приступил к разгрому крепости. На сей раз верховный малик выехал из Рашкака и избрал местом своей остановки дом и сад Амира Касима назира в селении Зангаб. Там они оставались целую неделю. Оттуда переместились в дом Амира Хусайна сына Йар-‘Али. Раис Ахмад сын Шах-Мансура Рамруди, славившийся налаживанием взаимных отношений [между людьми], стал вести переговоры с Амиром Хаджи Мухаммадом о мире. Все эмиры и накибы Зириха и йары Аййуба имели с ним [165] беседу, изложили свои требования к царскому двору и отослали его к малику с просьбой о заступничестве.

Малик принял его и сказал: «Выкладывай свои секреты, не прибегая к чьему-либо посредничеству».

Раис Ахмад почтительно довел до сведения малика: «Прошу вас отправить меня на службу к Малику Махмуди и Миру Махмуд-кази, дабы доложить им о том, что сказали систанцы, а они поставят в известность вас».

Его просьба была уважена, и он по секрету раскрыл им все, что хранил в сердце. Они же отправились и доложили малику. Их разумные требования были удовлетворены. О желаниях, далеких от дела, которое бы встретило отказ людей одобряющих, упомянуто не было. Раису Ахмаду он дал почетное платье и отпустил его. Раис Ахмад доложил о их просьбах, которые он записал [на бумаге]. Вся знать согласилась и решила, что воины прекратят осаду крепости. Многочисленное войско двинется на Зирих. Верховный малик въехал в середину их войска и увез мирзу в свое войско. По случайности то была последняя среда перед Наурузом. Юноши-миротворцы той и другой сторон ездили туда-сюда. Была середина ночи. Группа людей объявила, что «сегодняшняя ночь по дурным приметам заслуживает большего порицания, чем утро [последней перед Наурузом] среды. Лучше всего вернуться в резиденцию в Рашкаке, чтобы праздник последней перед Наурузом среды 370 прошел. Мирза же со своим войском и своими подданными проведет тот день в вашем доме и вашем парке, что в Джарунаке. /250/ Переждут тот день, а в четверг совершится примирение». Обе стороны дали на это согласие. Верховный малик из селения Зангаб выехал в [свою] резиденцию. В среду он устроил праздник, который воскрешал в памяти пиршества Кай-Хусрау и собрания Парвиза 371. Планета Венера, небесный музыкант, сгорала со стыда за занавесом певцов того собрания, внимая мелодиям музыкантов, пению певцов, голосу чтецов «Шах-наме» и сказителей того сборища, что было устроено после стольких сражений!

Утром в четверг малик с победоносным войском выехал в Джарунак. Мирза, решившийся на разъединение со своим войском, устроил смотр войску. Когда малик проехал Дехали, степь Ходжа Нарди стала предметом зависти райского сада от [одетых] в красное, желтое, черное, белое. Ряды [воинов] подходили. Первым отвесил мирзе земной поклон Риза-кули-бек, возглавлявший войско Зириха, и в полном смущении обратил лицо в пустыню. Вторым в южном направлении двинулось в путь войско Зириха и Рамруда, [166] взволнованное при виде рядов воинов своего истинного благодетеля. Амир Хаджи Мухаммед, афшары из Фараха, борцы за веру, и войско Ука и Пушт-и Зириха, их было около трех тысяч человек, простились с мирзой и полетели, словно стрелы с тетивы. Мирза, сопровождаемый пятьюстами гази и своими мулазимами, направился в войско малика. Подъехал верховный малик, заключил мирзу прямо на коне в объятия и поцеловал его в лицо и голову. Пристыженный своими поступками и действиями, мирза стал просить прощения. Когда они проехали вместе несколько шагов, верховный малик подвел коня по кличке... (Кличка коня написана неразборчиво: Бурчини?) с расшитым седлом. Мирза сел на того коня. Малик сделал знак Миршикар-хаджи, своему старому слуге, лучшему миршикару того времени: «Принеси [сокола] Бахри». Миршикар доставил Бахри перед взоры мирзы. Мирза взял Бахри. В это время появилась цапля (?). Со всех сторон забили в барабаны. Цапля поднялась в воздух. Мирза бросил Бахри на цаплю. Обе птицы так высоко взмыли в воздух, что казались оттуда черной точкой, а иногда и вовсе исчезали из виду. /251/ Наконец [сокол] поймал свою добычу. Они схватились друг с другом прямо в воздухе и, кувыркаясь, упали на землю. Мирза радовался этому зрелищу, несколько выйдя из состояния задумчивости. В конце дня в счастливый час он изволил войти в дом. Стороны возобновили церемонии устройства пиров и признания достоинств. Мирза от стыда и из учтивости, а малик по доброте и благодаря щедрым подношениям хорошо обходились друг с другом. Между тем из Кандахара прибыли уважаемые предводители мирзы. Верховный малик заканчивал снаряжение людей мирзы, истратив на это почти десять тысяч туманов, в том числе на [приобретение] коней, седел, верблюдов, шатров, палаток — всего, что требовалось для войска мирзы. Подготовили ремесленников и все необходимое для поездки своего драгоценного сына, воистину, лучшего из благороднейших сыновей верховного малика. Он назначил три тысячи мужей во главе с Маликом Гарибом сопровождать мирзу при отъезде из Систана и доставить в Кандахар ту жемчужину из царского ларца. Систанцы, снабженные оружием и другим снаряжением, вместе с родственниками проводили мирзу до самого берега Хирманда. Здесь простились с ним и, поручив его Божьей воле, вернулись в место своего постоянного пребывания. Малик Гариб с войском ехал с наместником мирян по дороге, что выше Хирманда, остановка за остановкой. Ранее в Кандахар был отправлен гонец. Когда мирза достиг крепости Шамалан 372, вышло [167] все кандахарское войско вместе с Мухаммад-беком байатом. На берегу Хирманда они удостоились счастья приложиться к ногам наместника Вселенной. Мирзу окружили. Пятьсот человек из войсковой знати верховного малика ехали с Маликом Гарибом во главе. Еще две с половиной тысячи мужей покинули берег Хирманда напротив крепости Шамалан. Малик Гариб со [своими] пятьюстами воинами был всюду вокруг паланкина квинтэссенции лучшей части ал-‘Аджама. Они ни на минуту не забывали оберегать и охранять жену [мирзы], пока то сборище благополучно под защитой Творца не прибыло в Кандахарскую крепость. Несколько дней спустя Малика Гариба отпустили в Систан. Малик Гариб удостоился счастья приложиться к руке царственного нрава малика.

Высокий порог царского достоинства малика всегда был полон знатных и благородных гостей /252/ из разных городов и стран, едущих в Иран, ‘Аджам, Индию, [страну] тюрков и в Дайлам 373. Большинство жителей городов благодаря его милостям были спокойны душой. После той истории он расположил к себе эмиров и всевозможными подношениями заставил их испытывать чувство стыда и раскаяния. Оказав милость Миру Мухаммад-Салиху, который уезжал в Бар-и Зирих, он принял его неуклюжие извинения. Ему он также сделал пожалование. Увеличив прибыли и жалованье накибам Зириха, он обрадовал друзей и заставил раскаиваться в содеянном врагов. В описании числа подношений и милостей перо признает свое бессилие.

После всех событий он отпустил Малика Байазида и Малика ‘Абдаллаха в Фарах с несметными богатствами.

В те времена систанцы, чьи проступки были прощены, чистосердечно служили и повиновались царскому порогу. Старые друзья проводили время спокойно, не стыдясь своих [прежних] грехов.

В те времена Рашкак был местом сборища множества эрудитов 374. Каждая группа собиралась в чьем-либо доме, в каком-либо месте. Устраивались оживленные состязания в красноречии. Малик Джалал ад-Дин и Малик Мухаммад «Кийани» были связаны [дружбой] друг с другом. Касими умел занять разговором других. Все те, кто ехал из Индии в Ирак или, наоборот, из Ирака в Индию, приезжали в Рашкак, предмет зависти большинства стран и больших городов, и удостаивались чести служить верховному малику. Большую часть времени они проводили в беседах с той жемчужиной из ларца величия и были довольны проявленным сочувствием и оказанными милостями. На его собраниях всегда происходили оживленные состязания в красноречии и пении. [168]

Малик Махмуди также устраивал оживленные сборища. Тогда, когда он был свободен от службы у верховного малика и веселых бесед с Маликом Джалал ад-Дином, он вел беседы с жителями своего квартала, как, например, Амиром Хайдаром, человеком добрым, весьма искусным в красноречии, Миром Касимом-кази, /253/ человеком необычайно веселым, прославленным рассказчиком анекдотов, мавлана ‘Абд ал-Му’мином Сулхи, мавлана ‘Ашики, Миром ‘Абд ал-Му’мином, внуком Мира ‘Абдаллаха, общим любимцем, и вашим покорным рабом, а также рядом других лиц.

Малик Мухаммад вместе с муллой Касимом, братом муллы ‘Ашики Нихи, автором таснифов и суфием по натуре, группой дервишей-затворников и братьев после окончания беседы со славой ислама устраивал [свои] собрания.

Малик Гариб и Малик Латиф собирались отдельно с группой певцов и молодых воинов. Шах-‘Али сын Шах-Абу Са’ида, Малик ‘Али, племянник верховного малика, его младший брат, Малик Мухаммад, и его сын, Малик Мухаммад, его сосед, Шах-Касим сын Шах-Музаффара, Мир Йусуф, человек благочестивый, изучающий [духовные] науки, и Мир Насир тоже собирались постоянно. Малик ‘Али был ангелом во образе человеческом. Если будет воля Всевышнего, о нем будет рассказано на своем месте.

Точно так же [собирались] и занимались любимым делом Амир Мухаммад-Салих «Салики» со своими родственниками и группой собеседников вроде Маулави, мавлана ‘Абди и Мира Мухсина, племянника, который был поэтом и остроумным собеседником 375.

Амир Хайдар, Мир Максуд Казаки, Амир Вайс и Амир Касим Нармашири вели беспечные разговоры с достойными людьми. Амир Хасан-хан, чиновник финансового ведомства, Ходжа Абу-л-Мухаммад Дашт-Байази и мавлана ‘Абд ал-‘Азиз после ухода из канцелярии [собирались] вместе и пели тихим голосом.

Ходжа Абу-л-Мухаммад был родственником Мухаммад-Ма’сума Дашт-Байази. Во времена шаха Тахмаспа Мир Мухаммад-Ма’сум имел чин эмира и был калантаром области Каин, а Амир Абу-л-Мухаммад — вазиром. Абу-л-Мухаммад был известен в свое время составлением деловых бумаг и писем, а также как приятный собеседник и душа общества. Без него пиршества, устраиваемые верховным маликом или великим маликзаде и прочими маликами и эмирами, проходили скучно. У горожан и /254/ ремесленников также были свои собрания. В те времена в Рашкаке было много людей разных занятий: чтецы [169] «Шах-наме», повествователи сказок, участники народных представлений, в том числе фокусники, жонглеры, гадальщики и прочие. Было много борцов-тяжеловесов, стремительных как молния фехтовальщиков. Беседы ежедневно разгорались по большей части в конце дня на площади [перед] дворцом правителя. Шах-Абу Са’ид, старший сын Малика Мухаммада «Кийани», доводившийся племянником верховному малику и внуком Малику Гийас ад-Дину, был беспечным юношей, водил дружбу с упомянутой категорией людей. Сколько ему ни запрещали, его желание дружить с ними становилось еще сильнее. Все, что у него было, он тратил на этих людей. Проводил время с Миром Хасаном-фокусником, который в показе фокусов был настоящим чудом, а в стрельбе из лука подобен Са’ду [сыну Абу] Ваккаса 376. Дружил он также с юным гератцем по имени Аллахвирди, который тоже принадлежал к этой категории людей и прославился продажей «веселящего» снадобья и лекарственной смеси укрепляющих и возбуждающих составов. В Систан он приехал вместе с защитником саййидов Амиром Хасаном. Его занятием была стрельба из лука и [нанесение] ударов кинжалом [по своему телу во время траурных дней в месяце мухарраме]. Никто, как он, в те времена не наносил себе удары кинжалом. Не было никого, кто мог бы поднять его лук — он весил два харвара 377, лук же, с которым он ездил на коне, весил сто манов 378. Несмотря на [его] бесстрашие, из-за неровности щедрот его занятие потерпело крах. В настоящее время он в числе дервишей и затворников.

Одним словом, систанцы, простые и знатные, прежде всего проживающие в Рашкаке и вблизи царского дворца, благодаря власти того добродея жили спокойно. Об обстоятельствах ряда жителей Рашкака немного было рассказано.

Точно так же малики Джарунака, как, например, Малик Наср ад-Дин, Малик Зариф, Малик Мустафа и Малик Шах-Хусайн сын Малика Касима, младшего дяди верховного малика, устраивали собрания в Джарунаке, каждый со своими людьми и приверженцами соответственно своему положению.

Малики — потомки Малика Кутб ад-Дина, которые оставались лишь в роде Малика Абу Са’ида и /255/ Мирзы Абу-л-Фатха Ма’или, спокойно и приятно проводили время в местечке Пеласи. Малик Мухаммад сын Кубада и его брат Малик Валад, красавец того времени, жили в Сарабане.

Амир Хаджи Мухаммад со своими приверженцами находился в крепости Кал’а-йи Тагрун. Все сыновья эмиров, потомки Амира [170] Икбала и Амира Сираджа, сыновья Амира Хасан-‘Али, например Амир Камал ад-Дин Хусайн и Мирза Касим, племянники, сыновья сестры, Амир Фазлаллах сын Амира Мухаммад-Му’мина — все они были его родственниками, искусными мастерами. Халифа Хусайн по красоте голоса и манере пения был Мессией своего времени. Вышеупомянутый Амир Фазли — чудо того времени в игре на тамбуре и в сказительстве, Маулави и мавлана ‘Ашики, Бадар Касим и Пахлаван, внук ‘Али-пахлавана, застенчивый в общении и в отношениях с [людьми], а также большая группа из секты, название которой упомянуть нельзя 379, имели свои собрания. Раз в месяц он (Амир Хаджи Мухаммад?) удостаивался счастья бывать у малика [Систана] и вновь уезжал в свою крепость, в место своего пребывания, и проводил время на берегу Хирманда, где воздух был целительным.

Точно так же устраивали состязания, приводя всех в восторг, сыновья Амира Хасан-‘Али, как-то: Амир Махмуд, Амир Саййид-‘Али, Амир Камал ад-Дин Хусайн Табаки, братья, Амир Шайх и [другие] родственники. От каждой группы получали удовольствие.

В Сарабане накиб Махмуд из накибов Сарабана, о котором мы уже немного рассказали, и сыновья Мира Рахима составляли отдельную секту 380. Они оказывали благодеяния и простым и знатным.

В Зирихе, в Сархадде, Рамруде и Хауздаре военачальники были единомышленниками, а предводители племен — искусными в ремесле. Дела систанцев в правление того лучшего из Кийанидов 381 были обращены к процветанию и миру. Несмотря на отсутствие кровопролития и наказаний, он [простым] нахмуриванием бровей и строгим [взглядом] крепко держал тех людей в руках. В результате ни у кого не было возможности с кем-либо пререкаться и враждовать. Малики, каждый из которых в тиранстве вызывал в памяти [образ] Шаддада 382, и эмиры, которые в своем гневе считали самого фараона своим подчиненным, из уважения к нему не противоречили своим соперникам и противникам и вкушали яд вражды друг к другу втихомолку. Внезапно /256/ внешнее благополучие подверглось сглазу, и между зирихцами, являвшимися мулазимами Малика Хайдара и Малика Джалала, вышла размолвка. Кровавое море забурлило, оживился базар сражений. Случилось это так. [171]

Рассказ о гибели Хасана Сикандара и Хаки от руки Джамала сына Хаджи Тахира

Хасан Сикандар и Хаки были [воинами], один — конником, другой — пешим. Бегущее [по бумаге] благоухающее мускусом перо бессильно описать историю каждого из них. Хасан был столь [искусным] наездником, что... 383. Никто так ловко и отважно не сидел в седле, как он. В стрельбе из лука и в игре в чехарду он превзошел всех, снимая с лица несчастных несчастливую родинку. Его отвага хорошо известна среди храбрецов Нимруза и тюрков Давар-замина и Хавар-замина.

Его двоюродный брат со стороны отца, Хаки, был пешим воином, [молва] о храбрости и отваге [которого была] у всех на устах. На ристалище Забула, где всегда был расстелен ковер [для состязания] богатырей, он неоднократно представал перед сидящими на конях всадниками как разъяренный слон и выбивал их из игры ферзем отваги, словно пешек на краю шахматной доски.

Хасан и Хаки были сыновьями тетки с материнской стороны, из людей бамри 384, Джамал сын Хаджи Тахира был из племени шахраки. Множество раз они в союзе друг с другом одерживали победы в сражениях и хвастались своей дружбой и согласием. Они постоянно были вместе. Некоторые разговоры, имевшие место среди молодежи, становились поводом для ссор между ними. Жили они все в местечке Гиргишт в Сарабане 385. Однажды утром между Хаки и братом Джамала сына Хаджи [Тахира] вышел спор, закончившийся руганью и поношением [друг друга]. Хасан выскочил босым, с непокрытой головой, чтобы защитить Хаки. Джамал сын Хаджи Тахира, услыхав, что на помощь Хаки пришел Хасан, тоже вышел с группой [своих] людей. Между Хасаном и Джамалом завязалось [настоящее] сражение. Они стали пускать друг в друга стрелы. По воле случая одна из стрел пронзила грудь Хасана. Хасан упал. /257/ Подъехал Джамал и ударом меча покончил с ним. Хаки тоже ввязался в драку. Против него вышли двадцать человек. Почти сто стрел были пущены в Хаки и в конце концов погубили того богатыря.

Когда известие об этом дошло до слуха Малика Джалал ад-Дина, он, отпросившись со службы верховного малика, выехал в Сарабан. Джамал из боязни укрепил [свой] дом. Собрались почти Двести мужей шахраки, его родственники. Малик Джалал ад-Дин без промедления въехал в крепость, схватил за шиворот Джамала и [172] его двоюродного брата, зачинщиков смуты, вывел их из укрепления и, связав, привез в Рашкак. Поскольку Малик Гариб был ишик-акаси-баши, его почитали. Казнь их была отсрочена на несколько дней. Малик Джалал ад-Дин, сыновья Гийас ад-Дина и все малики, покорные его воле, дали согласие на казнь Джамала. Малик Гариб и [остальные] сыновья Малика Наср ад-Дина, постоянным желанием которых было оказывать противодействие тем людям, поскольку несколько дней они находились в его доме в заточении, были склонны освободить Джамала. Верховный малик, испытывая к Джамалу симпатию, проявлял нерешительность. Он говорил: «Войско мое лишилось таких мужей, как Хасан и Хаки. Жаль убивать еще Джамала, не имеющего себе равных!»

Однако накиб Джамал-раис, который, словно разъяренный лев, требовал мести за кровь своего убитого родственника Хасана, стоял возле дворца и постоянно напоминал об этом.

Когда [весть] о намерении освободить Джамала и о помощи сыновей Малика Наср ад-Дина достигла слуха Малика Джалал ад-Дина, он решил ехать к Малику Гарибу. Малик Гариб укрепил свой дом и, уповая на то, что у него в доме находится шахиня-мать Бибиджан, старшая дочь малика, открыто защищал Джамала.

Малик Наср ад-Дин говорил по этому поводу с Маликом Махмуди, который стоял за казнь Джамала, а также с родственниками Хасана и Джамал-раиса, большинство которых в прошлом были слугами Малика Гийас ад-Дина, а в то время служили Малику Махмуди. Разговор перешел в крик. Малик Джалал ад-Дин не раздумывая поспешил в дом Малика Гариба. Взломали дверь дома. Войдя внутрь, он вытащил /258/ Джамала сына Хаджи Тахира наружу и за воротами крепости с восточной стороны дворца верховного малика передал его родным Хасана. Сын Хасана, которому было пять лет, ударил Джамала ножом. Другие родственники добили его. Его двоюродного брата растоптали в отместку за Хаки. Вражда между шахраками, бамри, раисами (так!), зирихцами, с.наки и сарбандами оставалась, пока три года спустя после этого случая на берегу водоема у плотины Шайхланг в том месте не расположился со своими людьми Мир Хайдар «Тугой лук». Раис Джамал и Гулам-‘Али Сабик жили на краю степи Джарунак-и Шайхланг. Между их молодежью вышла ссора. Накиб Джихангир, родственник Мира Хайдара, был молодцем необычайной отваги и благородства. Он состоял в родстве с большей частью аймаков Зириха, сам же был из [племени] шахраки. Из квартала, [в котором жил] Мир Хайдар, вышел [Джихангир] против родственников Джамал-раиса [173] и был убит. Мир Хайдар с тысячью мужей пошел на родственников накиба Джамал-раиса. Джамал-раис со своими людьми, которых насчитывалось около 600 человек, вступил в борьбу. Обе стороны потеряли в том бою большое число людей. Наконец туда подъехали Малик Джалал ад-Дин и Малик Махмуди и разогнали [сражавшихся], кипевших враждой друг к другу- Каждый уехал в свой квартал. Джамал-раиса переселили в предместье Джалка вблизи р. Хирманд. [Оттуда] было недалеко до Рашкака. Гулам-‘Али Сабик, его сосед, из чувства дружбы и товарищества заключил с ним союз.

Год спустя все «подонки» 386 Систана, каждый из которых каким-либо образом состоял в родстве с Джихангиром, сошлись вместе. Около двух тысяч конников поскакали в Рашкак. Верховный малик довез накиба Джамал-раиса почти до Рашкака, остановился в Сарджуйе. Шах-Абу Са’ид с несколькими своими мулазимами находился среди того малочисленного народа. Все войско Систана вышло с северной стороны Джалка. Верховный малик увидел, что злодеи не посмотрят на близость жилья и отважатся на сражение с теми несчастными. Он послал к ним маликов, старейшин Систана и часть эмиров и наказал им, чтобы они дали коней и почетное платье ряду наиболее уважаемых людей и сменили бы войну на мир.

Те люди, облачившись в почетное платье /259/ и сев на [подаренных] коней, вернулись назад, все так же преисполненные гнева и обиды. Разграбив большую часть местностей Бар-и Зириха, они уехали в Зирих и Рамруд. Целых десять лет продолжалась эта вражда. Из-за смуты погибло в общей сложности почти пять тысяч мужей. О некоторых из них мы расскажем на своем месте. На смену нескольким дням всеобщего благополучия пришло состояние тревоги. Беспричинный страх нашел путь к сердцам систанской знати. Малики, эмиры, благородные пребывали в постоянной тревоге. Из-за вражды между зирихцами в каждом селении происходили ссоры. Малик Махмуди и сыновья Малика Гийаса стояли на стороне Джамал-раиса. Сыновья Малика Наср ад-Дина поддерживали людей убитого Джихангира. Рассказывать об этой не имеющей начала и конца истории можно бесконечно. Продолжения больше не будет. Мир тому, кто идет правым путем! [174]

Рассказ о строительстве крепости Джарунак Маликом Зарифом

Малик Зариф, «славный» сын Малика Наср ад-Дина, был человеком злым и жестоким. В начале правления великого малика часть собственников Систана, которые были грабителями и насильниками, со всех сторон устремились к нему на службу. Вместе сошлись арабы [племени] хузайма, жители Кухистана и Ниха. Мухаммади Хаджджам был главарем ста человек. Хусайн-и Йаршир Ники 387 привел двести стрелков из мушкетов 388 из арабов и повес Кухистана. Сам он подвизался среди мулазимов Малика Зарифа, [число] приверженцев которого достигало почти тысячи человек. Последователей его брата, Малика Гариба, было около ста человек. Несколько человек было и у Малика Латифа. Малик Мустафа и Шах-Хусайн сын Малика Касима тоже имели двести мулазимов и преданных [им людей]. [Всего] людей Малика Зарифа, его отца и братьев насчитывалось две тысячи. Поскольку у [Малика Зарифа] были большие планы, он заложил упомянутую крепость на месте принадлежавшего ему по наследству дома, площадью почти в 60 джарибов. Ту крепость строили по принуждению жители Бар-и Зириха. Постоянно он требовал людей из владений [местных] маликов и из особого управления поместьями верховного малика. /260/ И они давали согласие. Верховный правитель [в течение] двух лет отдавал ему должность даруги Бар-и Зириха. Жители [Бар-и Зириха] работали по ночам, жителям Хауздара и Кундара он повелевал работать днем. Жителей Бар-и Зириха, которых привозили [на строительство крепости] на один день, задерживали на три-четыре дня и заставляли работать голодными. [Строительство] крепости завершили в течение одного года. Верховному малику он говорил: «Мухаммад-кули-хан гиль 389 — мой враг. Я опасаюсь, что он нападет на меня ночью!» Под этим предлогом [Малик Зариф] возвел [крепостную] стену из четырех-пяти частей. Строительство продолжали [даже] во время войны с Музаффаром Хусайн-мирзой в перерывах между сражениями. После войны с Музаффаром Хусайн-мирзой маликам представилось разумным завершить строительство той крепости. Крепость так или иначе была выстроена. После завершения крепости ради ее сохранения он дал понять [верховному малику], что «охрана крепости дело крайне необходимое, дабы она не попала в руки противников!» [175]

Малик Наср ад-Дин проводил все свое время на службе верховного малика. Он занимался делами таким образом, что у всех [создавалось впечатление], будто никто из мулазимов и нукаров исполнить их не сможет. В глазах народа это казалось важным, и они считали, что [Малик Наср ад-Дин] все делает от чистого сердца. Поэтому никто не подозревал, что Малик Зариф, [его сын], стремится выступить против верховного малика. Величие сана и высота занимаемого положения сего духовно и внешне великого [малика] достигали такой степени, что никто не считал возможным представить себе, что он может выступить против своих родственников. Систанские эмиры, основываясь на его безграничной власти, чувствовали отвращение к службе верховному малику и [потому] бывали у него очень редко.

Малик Джалал ад-Дин много раз говорил с отцом относительно устранения и разгона сборища [людей Малика Зарифа]. Верховный малик [всякий раз] отвечал: «Хлопоты, [доставляемые] людьми [Малика Зарифа] родственникам, сыновьям Малика Гийас ад-Дина, яснее солнца. Ты же состоишь в большой дружбе и с Маликом Мухаммедом, и с Маликом Махмуди, [потому] всецело поглощен мыслью о беспокойстве, [исходящем] от тех людей. Ты, вероятно, прав, но не настолько, чтобы согласиться разорвать с ними узы родства».

Малик Джалал ад-Дин возражал: «Эти люди приведут вашу власть в расстройство».

/261/ В это время в предместье Ниха прибыл с 300 мужами Хусайн Йаршир Ники, уезжавший с целью разбоя в окрестности пустыни. Амир Саййид Нихи, обидевшись на Мухаммад-‘Али-султана, ехал в Систан. В Бандане он столкнулся с Хусайном Йарширом. Хусайн Йаршир сказал: «Вернусь с вами и ночью нападу и разграблю цитадель Ниха». Мир-Саййид в полночь подъехал к Ниху вместе с Хусайном Йарширом. Люди султана узнали об этом и раскрыли ворота крепости. К Мир-Саййиду примкнули 200 человек из жителей крепости. Сторонников Хусайна Йаршира насчитывалось 300 мужей. Эти 500 человек взяли крепость в осаду. К Малику Зарифу послали гонца: «Вот-вот они возьмут крепость Них». Малик Зариф со всей поспешностью поскакал в Них вместе с Маликом Латифом и Маликом Мустафой. С ними выехали почти тысяча мужей. Малик Наср ад-Дин отправил гонцов в Зирих и Рамруд. Накибы преисполнились рвения и, собрав пять-шесть тысяч мужей, отправились в Них. В течение десяти дней возле Ниха скопилось десять тысяч человек. Мухаммад-‘Али-хан и находившиеся в крепости оказались в трудном положении. [176]

В это время в Них выехал Малик Гариб: «Если дело пойдет успешно, то он поможет брату. Если крепость окажется неприступной, то он увезет брата назад и намекнет Мухаммад-‘Али-хану на совершенное благодеяние».

Когда он туда прибыл, Мухаммад-‘Али-хан прислал к Малику Гарибу человека с дарами и подношениями и известил его, что не знает причину осады крепости маликзаде. «В соответствии с приказом светлейшего эта область принадлежит мне. Если по этому поводу издан [новый] указ, пусть предъявят его мне, и я сдам крепость. В противном случае пусть они возвращаются благополучно на свои места. До сегодняшнего дня я не считал возможным о чем-либо говорить с этими людьми, так как не нашел их достойными. Ваши похвальные качества и ваша доброжелательность известны. Добро пожаловать! В добрый час! Пусть их сиятельства откроют [нам] свои цели и желания и [разъяснят] предпринятые ими шаги».

Когда гонец Мухаммад-‘Али-хана прибыл к Малику Гарибу и передал письмо, Малик Гариб, у которого не было /262/ удовлетворительного ответа на письмо, огорченный, отправился к своему отцу и очень стращал его [последствиями] предпринятых Маликом Зарифом действий, говоря: «Как выяснилось, Мухаммад-‘Али-хан послал гонцов к Сулайман-халифе туркману... 390 и к Султану ‘Али-халифе шамлу 391 в Каин. В скором времени упомянутые эмиры прибудут ему на помощь со своими несметными войсками. Поддержать его они считают своей обязанностью. Во-первых, в силу союза с кызылбашами и, во-вторых, в силу [возможных] нападок эмиров и столпов победоносного государства: ”Почему-де не помогли ему”. Они уверены: как только Них будет захвачен маликами Систана, мало-помалу те окажутся в трудном положении. Мы не знаем, каков будет исход наших дел и дел Систана из-за своевольно предпринятых нами действий. Как бы то ни было, надо покончить с этим делом. Лучше и предпочтительнее, чтобы они, заключив мир, забрали бы людей и приверженцев Мир-Саййида и отбыли в Систан».

Малик Наср ад-Дин обдумал данное [предложение] и решил вернуться назад. На следующий день он держал по этому поводу совет с накибом Джамалем и Раисом Ахмадом. Все были едины во мнении вернуться обратно, так как Малик Махмуди написал письмо с нападками: «Мы полагали, что вы заставите маликзаде отказаться от осады крепости и привезете [его]. Теперь же [еще] в большей мере вы стали источником смуты». [177]

Они обиделись на это. Тот же час выехали вместе с Маликом Наср ад-Дином к Малику Зарифу и помешали ему. Все вместе отправились к Малику Гарибу и заявили: «Решать вам!» Малик Гариб отправил гонца к Мухаммад-’Али-хану: «Завтра мы выезжаем в Систан и увозим [туда] отца, брата и все войско. Вы же устройте маджлис в воротах крепости, дабы на нем были заключены договор и соглашение».

Мухаммад-’Али-хан собрал в крытом проходе цитадели всех гази [племени] гиль и устроил маджлис. Туда явились малики и все вместе вкушали яства. Они взяли на себя обязательство не ссориться с султаном, не посылать людей в Них и самим не ходить туда.

/263/ Там они помирились друг с другом и вернулись в Систан. Данное обстоятельство еще более усилило беспокойство Малика Джалал ад-Дина в отношении сыновей Малика Наср [ад-Дина]. По возвращении оттуда вновь случились волнения из-за поместий, которые постоянно были предметом ссоры между сыновьями Малика Гийас ад-Дина и [сыновьями Малика Наср ад-Дина]. [Сыновья Малика Наср ад-Дина] пытались завладеть урожаем плодовых культур в садах Малика Махмуди. Малик Махмуди и братья уехали в Джарунак и поселились в нижнем Джарунаке вместе с 400 своими мулазимами и союзниками. Малик Зариф выступил из верхнего Джарунака с готовым к бою войском. [Сей] раб с отрядом почти в сто человек выехал навстречу ему до каналов к северу от Джарунака. В это время Амир Мухаммад-Салих прислал на помощь сто мужей. Джамал-раис прислал своего брата с [отрядом тоже в] сто человек. В результате силы вашего покорного раба возросли. Часть благомыслящих людей явились к Малику Зарифу, удержали его и увезли с собой в цитадель. [Сего] раба привезли к братьям, в места их пребывания. Верховный малик прислал гонца и потребовал Малика Мухаммада и Малика Махмуди в Рашкак. Около недели люди Малика Зарифа ссорились из-за должности даруги Бар-и Зириха, которую занимал Малик ‘Али. Малик ‘Али с целью возмездия решил идти на их крепость. Малик Джалал ад-Дин в гневе, [но] с полным достоинством прибыл на помощь своему двоюродному брату. Верхом на коне он отправился в цитадель Джарунака. Амир Мухаммад-Салих и соратники накиба [Джамал-раиса] примкнули к нему. [На дороге] от Рашкака до Гулистана 392 собрались вместе четыре-пять тысяч мятежников, которые были тверды в [своем намерении] разрушить крепость Джарунак и низвергнуть власть Малика Наср ад-Дина. Особенно [178] старались в этом отношении Малик Мухаммад и его младший брат, Малик ‘Али, с которыми повздорил ранее Малик Зариф.

Когда известие дошло до Малика Зарифа, он сделал вид, будто не имеет к этому делу отношения и занят подготовкой пира, и внешне выказывал дружелюбие. Тайно же с группой своих союзников вынашивал план относительно того, чтобы сразиться с Маликом Джалал ад-Дином, если тот явит к ним неуважение.

В Джарунак поспешно приехал Малик Гариб и действовал несправедливо и враждебно по отношению к брату. Вместе с Маликом Мустафой он выехал встретить великого малика. /264/ Встреча состоялась в окрестностях Садре 393. [Малик Гариб] извинился и умолял [великого малика] не приводить войско. Он спешился в Садре и открыл секреты [своим] братьям и Малику Зарифу. Он сказал: «Вы не знаете, каково было ваше положение до данного [момента], и не знаете [ему] цены в настоящее время при всем вашем могуществе и многочисленности. Постоянно находитесь в ссоре с сыновьями Малика Гийас [ад-Дина]. Я не вмешиваюсь [в ваши отношения], предоставив вас друг другу. Теперь вы начали враждовать с Маликом ‘Али, сыном верховного малика и моим братом. Все это свидетельствует о вашей непокорности и вашей враждебности. Пресечение вашей деятельности является всенепременнейшим нравственным долгом государственных сановников».

Малик Мустафа и Малик Гариб взяли на себя всевозможные обязательства, что мешать-де ему не станут, и заставили великого малика вернуться из Садре в Джарунак. [Там] его начали убеждать и уговаривать: «Человек этот твердо намерен убить тебя! Ты порочишь себя и наш род» — и осведомили о его дурных поступках.

Верховный малик отправил к нему гонца: «Делать что-либо сверх своих возможностей и не считаться со своим достоинством могут только низкого происхождения люди. Ты же сын моей тетки и дяди. Истинность моего происхождения для государей Вселенной ярче солнца. У меня нет больше терпения выносить твои отвратительные поступки. Мне стыдно перед родственниками и сыновьями, которые только и говорят о твоих неподобающих действиях, а я смотрю на них сквозь пальцы. Видимо, благодаря трубе и литаврам, которые я прислал [тебе] в крепость Кал’а-йи нау во время сражения с Музаффаром Хусайн-мирзой, ты возгордился и вынашиваешь несбыточные мечты. Когда-то ты причинил зло, какое только было возможно, сыновьям Малика Гийаса, благородство, порядочность и хорошие поступки которых очевидны для всех. До настоящего времени мы относились к этому [179] снисходительно. Теперь дошло до того, что ты вступаешь в ссору с Маликом ‘Али, моим дорогим сыном, светом моих очей, и от меня же ждешь добра!

Отправь трубу и литавры, что находятся сейчас в крепости Джарунак, в /265/ помещение для музыкантов над дворцовыми воротами и выкинь из головы обуявшую тебя гордыню!»

Малик Зариф, [прочтя] послание, растерялся, заявил мулазиму малика о своем бессилии и огорчении, передал [ему] трубу и литавры и написал прошение: «Я жив благодаря милосердию и милости его высочества. Если я совершил какой-либо проступок по отношению к родственникам, разберитесь. Вины моей нет, все сделано самими родственниками. В самом деле, когда родственники предприняли определенные действия в отношении моих слуг и близких, мне следовало рассказать вам правду, а не стараться предотвратить их самому. В дальнейшем, если родственники причинят мне тысячу беспокойств, я не стану чинить никому зла, пока не извещу вас. Повеление и приказ [исходят] от его высочества!»

Предостережение [верховного малика] полностью изменило положение [Малика Зарифа]. Однако, поскольку источником ссоры Малика Махмуди и Малика ‘Али с Маликом Зарифом был Амир Мухаммад-Салих, его настороженное отношение к Амиру Мухаммад-Салиху росло день ото дня, и он решил его убрать. Дозорные и смельчаки ночи напролет передвигались в окрестностях Гулистана, служившего убежищем Амиру Мухаммад-Салиху. Амир Мухаммад-Салих постоянно держал при себе большую группу йаров Аййуба и проявлял осторожность.

Малик Зариф все время старался поступать вопреки воле верховного малика. Для видимости он изменил свой образ действий, [на деле] же выжидал подходящего случая, укрепившись в своей неприязни к малику. Он насквозь был пронизан враждой.

Малик Наср ад-Дин, который очень дорожил сыном, колебался в [своей] привязанности и враждебности. Время от времени он навещал верховного малика. Высокопоставленные слуги малика держались со своим дядей, который был главным источником всех огорчений, приветливо и сдержанно.

В Рашкаке он прочно восседал на троне справедливости и по своему обычаю устраивал пиршества, поступая в соответствии с поговоркой: «Дай корм воробью, куропатке и голубю, быть может, в сети попадется птица феникс».

Неожиданно прибыл курьер Малика ‘Абдаллаха Фарахи и доставил написанное в стихах послание об осаде Герата. [180]

Комментарии

351. Малолетние братья Рустам-мирзы, с которыми он жил в Заминдаваре.

352. Кисра — арабизованная форма имени Хусрау. Имеется в виду в данном случае Хусрау I Ануширван (531-579), сасанидский государь, к которому (через ‘Амра б. Лайса) возводили свою родословную малики Систана, в том числе Малик Махмуд, см.: Ихйа ал-мулук, с. 20.

353. Ранее: Мир Хасан сын Йар-’Али, однако далее вновь: Мир Хусайн сын Йар-’Али.

354. Издатель, Манучихр Сутуде, отождествляет его с Амиром Касимом Каини, упоминавшимся ранее, см.: Ихйа ал-мулук, с. 529.

355. Скорее всего вместо Амир ‘Абдал (***), неоднократно упоминаемого нашим автором. Он был сыном Мира Мухаммад-Му’мина, умер в 998/1590 г. во время эпидемии, см. также: Ихйа ал-мулук, с. 240, примеч. 2.

356. Фалака — орудие телесного наказания.

357. В печатном тексте: Марсаз вместо марсар — «подобный змее» — эпитет Заххака, у которого, как известно, из плеч выросли змеи.

358. Йакан-хан — великий эмир из племени афшар вначале был правителем Исфизара, а впоследствии, после гибели ‘Али-хан-султана, его родственника, стал правителем Фараха; погиб в 997 (1588) г. от руки Рустам-мирзы, которого он пригласил в Фарах, рассчитывая на его помощь в борьбе с узбеками. Об этих событиях см. примеч. 399.

359. В печатном тексте: Кал’а-йи Самуд, по-видимому, опечатка вместо Кал’а-йи Самур.

360. Имя накиба в тексте отсутствует.

361. Упоминавшийся правитель Ниха.

362. По-видимому, в имени допущена опечатка, ср. ранее: сын Мухаммад-’Али-султана. В этом случае речь идет об упомянутом ранее Риза-кули-беке.

363. Монг. суба (subay) — «ров», см.: Ковалевский, с. 1390; ныне в Афганистане употребляется в специальном значении «колодец, шахта (кяриза)».

364. Араб., ма‘ил имеет значение «склонный к чему-либо», «желающий чего-либо».

365. О значении термина саркар-и хасса см. примеч. 113.

366. Дехали — селение близ Джарунака (Систан).

367. Перс., дархане — здесь, видимо, «усадьба».

368. Зу-л-кадар — туркменское племя, входившее в состав семи основных кочевых кызылбашских племен.

369. Имеется в виду созвездие Плеяд.

370. Перс., джашн-и чахаршанбе-йи сури. Праздник проводов последней среды уходящего года стал отмечаться в Иране с приходом туда арабов («дабы избавиться от огорчений этого дурного дня» — у арабов среда считается несчастливым днем), однако своими корнями он восходит к древнему иранскому празднику, посвященному божеству огня Атар (см.: Бойс, с. 91) и празднованию первого дня Нового года, дня весеннего равноденствия (Бойс, с. 157-158).

Вечером на последнюю среду года после захода солнца миллионы иранцев выходят из своих домов и отправляются за город, приносят три, пять, семь (сакральные числа) охапок колючки и разжигают костры, прыгают через огонь; женщины и мужчины, старики и молодые пляшут вокруг огня, поют, гадают различными способами, раздают аджиль — одним словом, веселятся. В каждой из местностей Ирана празднование имеет свою специфику.

371. Кай-Хусрау сын Сийавуша — мифический царь Персии из легендарной династии Кайанидов (правил по хронологии парсов с 840 по 780 г. до н.э.).

Под именем Парвиз имеется в виду либо Сасанид Хусрау II Парвиз (590-628), либо наместник Систана при Хусрау I Ануширване (531-579) марзбан Парвиз.

372. Шамалан — небольшое селение на берегу р. Гильменд, примерно в 30-35 км к югу от Лашкаргаха и в трех км к северу от Дарвишана.

373. Обычно топоним ‘Аджам, как мы уже отмечали, автор употребляет применительно к Систану, подчеркивая тем самым его древность и значимость.

Дайлам — горная область к югу от Гиляна, отделенная от него горной цепью Эльбурз.

374. Перс.-араб., мардум-и мусирр.

375. Мавлана ‘Абди родился и вырос в Абаркухе (Центральный Иран) и потому носил нисбу Абаркуйи; был шутником и острословом, сочинял хорошие стихи.

Мир Мухсин из эмиров и знати Систана, был учеником мавлана Вали, все написанные им стихи он давал править своему учителю.

О Маулави (мавлана Вали Дашт-Байази) см. в примеч. 323. В «Хайр ал-байан» приведены образцы его стихов (л. 393б, 404а).

376. Са’д сын Абу Ваккаса (ум. 675) — арабский военачальник и сподвижник пророка Мухаммада, искусный стрелок из лука, участвовал в сражении с персами при Кадисии в 637 г.

377. Около 300 кг.

378. Около 600 кг.

379. В тексте: нам-и ишан таван бурд — «их имена можно назвать», конъектура издателя: нам-и ишан натаван бурд — «их имена нельзя упомянуть».

Какую секту конкретно имел в виду автор, чье «название упомянуть нельзя», сказать трудно.

380. Араб., фирка.

381. Перс., ал-и Кийан. Под именем Кийани (Кийаниды) систанские малики фигурируют в источниках вплоть до середины XIX в. Н.В. Ханыков, посетивший Систан в 1857-1858 гг., описывая пестрое население современного ему Систана, отмечал: «Древнее население Систана делится на дехкан (сельских жителей) и кийанидов, представителей знати, потомков древних владык Персии. Из их среды и при Сефевидах, и при Каджарах... выходили правители Систана» (с. 143).

Там же он сообщает, что последний губернатор, Кийанид «Хан Джан-хан, назначенный главой Систана Фатх Али-шахом Каджаром, скончался в царствование Мохаммад-шаха в 1837-38 г.» (с. 143).

382. Шаддад — легендарный царь адитов, народа, жившего, согласно преданию, в Йемене.

383. Текст испорчен.

384. Бамри — название белуджского племени, проживающего поныне в селении Касимабад дехестана Бампур (шахрестан Ираншахр, Иран), — около 250 семей. Еще 60 семей бамри живет в пограничном районе, см.; Йагмайи, с. 91; Та’рих-и Кирман, с. 283.

В начале нашего века, по словам Н. Зарудного, посетившего те места, в районе Бампура проживало свыше трех тысяч семей бамри, см.: Зарудный, с. 309.

385. Гиргишт/Гургушт — название одной из четырех основных групп афганских племен по имени их родоначальника, см.: История Афганистана, 2, с. 20.

В данном контексте этноним употреблен как топоним, как место жительства одного из племен этой группы в районе Сарабана.

386. Араб., хашарат ал-арз.

387. Нисба по названию селения Ник в дехестане Му’минабад шахрестана Бирджанд, расположенного в 62 км к югу от Дар-Мийана, см.: Географический словарь Ирана, 9, с. 431.

388. Перс., туфангчи. Как известно, Аббас I предпринял реорганизацию войска: было создано постоянное войско, в состав которого входил двенадцатитысячный корпус стрелков (туфангчи), вооруженных мушкетами, мечами и кинжалами, и десятитысячный конный корпус гулямов. Туфангчи вербовались из крепких крестьян-персов по специальным наборам, см.: Тазкират ал-мулук, с. 32; История Ирана, с. 272.

389. Имеется в виду правитель Ниха Мухаммад-’Али-султан (хан) из курдского племени гиль, неоднократно упоминавшийся ранее.

390. В печатном тексте топоним ***, по-видимому, искажение *** Фарахан, правителем которого было упомянутое лицо, см. примеч. 391.

391. Сулайман-халифа туркман сын Сухраб-халифы — хорасанский эмир, правитель Туна и Табаса, зять Муршид-кули-хана устаджлу. В 996 (1587-88) г. он был назначен правителем Кума и Фарахана, а его прежние владения Табас и Тун отдали внуку ‘Абдаллах-хана устаджлу, Салман-хану. Принимал участие в хорасанском походе шаха ‘Аббаса I в 997 (1589) г., осаждал по высочайшему приказу касабу Зирих в Хвафе, но вскоре вместе с Алванд-кули-султаном туркманом бежал к Рустам-мирзе в Фарах, который в это время вел борьбу за власть в Кандахаре со своим старшим братом, Музаффаром Хусайн-мирзой. Рустам-мирза принял его с почетом и назначил своим вакилем и старейшиной.

В 999 (1590-91) г. Сулайман-халифа вновь был в своем прежнем владении Туне; убит в рамазане 999/июне-июле 1591 г. в сражении с узбеками в окрестностях Узганда под Туршизом, см.: Хуласат ат-таварих, 2, с. 729, 741, 755, 859, 872, 874, 882, 886, 887, 913-915; Та’рих-и ‘аламара, 2, с. 408, 456, 457, 488, 489.

Султан ‘Али-халифа шамлу — племянник Фулад-халифы, правитель Каина. Однако в дальнейшем он впал в немилость, шах сместил его с этой должности и передал Каин ‘Али-кули-хану устаджлу. Султан ‘Али-халифа не желал подчиняться шахскому приказу. В 997/1588 г. он самочинно двинулся на Каин, сразился с ‘Али-кули-ханом, победил и убил его и силой завладел поместьем Каин. Вместе с другими хорасанскими эмирами поддержал Рустам-мирзу в его борьбе за Кандахар. После разрешения конфликта он с эмирами Хорасана двинулся в Туршиз на помощь Миру Мухаммеду Туршизи и Миру Джамал-’арабу в их борьбе с Телим-ханом узбаком. Большая часть хорасанских эмиров пала в сражении. Султан-’Али-халифе удалось выйти из сражения целым и невредимым, и он уехал в Каин. Однако обоз его находился в Табасе, и он решил идти туда. По дороге в Табас был убит узбеками в 1002/1593 г., см.: Хуласат ат-таварих, 2, с. 794, 914, 915; Та’рих-и ‘аламара, 2, с. 303, 456, 457, 488, 489.

392. Гулистан — название селения в округе Пишин, см.: Tate, 4, с. 284.

393. Садре (***) — небольшое селение в шахрестане Бирджанд (округ Хусф), расположенное в 37 км к юго-западу от Хусфа, см.: Географический словарь Ирана, 9, с. 209.

Текст воспроизведен по изданию: Малик Шах-Хусайн Систани. Хроника воскрешения царей. М. Восточная литература. 2000

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

<<-Вернуться назад

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.