УОЛТЕР РЭЛИ

ОТКРЫТИЕ ОБШИРНОЙ, БОГАТОЙ И ПРЕКРАСНОЙ
ГВИАНСКОЙ ИМПЕРИИ

ЖУРНАЛ СЭРА УОЛТЕРА РЭЛИ О ВТОРОМ ЕГО ПУТЕШЕСТВИИ В ГВИАНУ²⁷²

19 день. 19 августа [1617 г.] в 6 часов утра при ветре от NO мы вышли под парусами из реки Корк ²⁷³, где ожидали попутного ветра 7 недель.

20 день. С 6 часов утра до 10 часов вечера мы прошли 14 лиг по курсу StW ²⁷⁴, с 10 часов ветра не было, так что между 10 часами утра и 4 часами пополудни мы прошли не более 2 лиг.

В 4 часа 20-го ветер начал свежеть, и мы двинулись на SSW, придерживаясь западного курса и опасаясь ветра от западных румбов, и с 4 часов дня до 2 часов пополуночи, то есть к утру 21-го, мы прошли 13 лиг.

21 день. С 2 часов утра 21-го, в четверг, до 8 часов того же утра, т. е. за 6 часов, мы прошли 6 лиг на StW. Затем ветер перешел на W и WtS, это был очень малый ветер, спустя час подул ветер между W и S; и мы прошли за это время не больше 2 лиг. Внезапно ветер начал переходить на NO, а затем на NW и сильно засвежел, так что к 4 часам мы прошли 6 лиг.

22 день. С 4 часов до 8 часов мы прошли 7 лиг, с 8 часов до 12 — еще 7 лиг, с 12 до 4 часов утра пятницы — 6 лиг, с 4 часов до 8 часов — 6 лиг курсом SSW, а с 8 часов до 12 еще 6 лиг на SSW; измерив высоту [126] солнца, мы определили, что находимся в широте 47°50'. Затем мы держали на StW и, таким образом, с 12 часов в пятницу 22 августа до 8 часов утра в субботу 23 августа мы прошли около 24 лиг на StW при ветре от NNO.

24 день. С 8 часов утра субботы до 8 часов утра в воскресенье, день св. Бартоломью, 24 августа мы прошли 35 лиг на StW.

25 день. Затем наступил штиль, и мы прошли не более 10 лиг с воскресенья 24-го по понедельник 25 августа.

В 8 часов утра ветер стих и подул лишь слабый ветер от SO. Вечером в понедельник ветер засвежел и подул от S, а потом перешел от S на SSW и усилился настолько, что мы могли лежать только на северо-западных курсах.

26 день. И так продолжалось весь вторник 26-го, а в час того же дня ветер вновь перешел на SW; мы увалились под ветер и шли остальную часть пути курсом SO.

27 день. Утром в среду 27 августа мы поставили паруса и легли на SSO и затем на StO при ветре от WSW, который вскоре перешел на WNW и NW, так что с 5 часов утра среды до 12 часов того же дня мы прошли около 7 лиг и привели северную часть мыса Финистер на О ²⁷⁵.

28 день. С 12 часов до 12 часов следующего дня, 28 августа, мы шли на S и StO, чтобы возместить наш дрейф на W; в полдень мы определили свою широту — 41°50'.

29 день. С 12 часов 28-го по 12 часов 29-го при северном ветре мы прошли 35 лиг и находились в широте 39°30'.

30 день. С 12 часов 29-го до 12 часов 30-го мы прошли 30 лиг на юг и привели Лиссабон на NO.

31 день. В 12 часов того же дня мы приметили четыре корабля и, преследуя их, шли на WSW до 7 часов вечера. Догнав их, легли на курс SSO, которым шли до 12 часов вечера, и затем на S, так что к 8 утра в воскресенье мы прошли 18 лиг и были в 20 лигах от мыса Сан-Винсенти.

Эти четыре корабля оказались французскими и шли от мыса Бланк ²⁷⁶, как они утверждали, в Севилью в Испании, груженные рыбой и ворванью. Но дабы они не рассказали, что я здесь прошел, я заставил их пройти со мной сто лиг [127] и югу и затем, купив у них пинассу в семь тонн и три бочки ворвани, за которые дал шестьдесят крон наличными, отпустил их. Правда, у меня было достаточно доказательств, что они не ловили рыбу, а грабили португальцев и испанцев у мыса Бланк: суда эти не только были снаряжены и снабжены, как военные корабли, но на них было множество испанского платья и других вещей, захваченных там. Но, так как для французов захват подданных испанского короля к югу от Канарских островов и к западу от Азорских — законное занятие, и так как не мое дело допрашивать подданных французского короля, я не позволил своему экипажу взять у них товару хотя бы на грош, к великому неудовольствию моих людей, которые в один голос вопили, что корабли эти военные и люди эти — грабители. И они действительно ими были: впоследствии на Канарских островах я встретил испанца, которого они ограбили.

1 сентября. С 8 часов утра в воскресенье до 12 часов в понедельник 1 сентября мы прошли 40 лиг и достигли широты 34°52', идя на StO.

2 сентября. С 12 часов понедельника до 12 часов вторника 2 сентября мы прошли только 30 лиг, так как пролежали 4 часа в дрейфе, и оказались в широте 33°30'.

3 сентября. С 12 часов вторника до 12 часов среды 3 сентября мы прошли 30 лиг.

4, 5, и 6 сентября. С 12 часов среды до 12 часов четверга 4 сентября мы прошли только 14 лиг на StO. В пятницу 5-го и в субботу 6 сентября мы шли при хорошем свежем ветре и перед полуднем в субботу оказались в виду острова Лансерота ²⁷⁷, вечером в субботу двигались вдоль берега до полуночи, а затем остановились и в воскресенье 7-го отдали якорь близ берега Лансерота, где высадили наших людей, чтобы они могли размять ноги.

Опасаясь, что мы — турки, те самые, которые разорили Порта Санкта ²⁷⁸, жители вооружились и вышли на берег с флагом, как обычно делается при мирных переговорах. Губернатор пожелал говорить со мной, на что я согласился. Я взял с собой [пропуск в тексте] Брэдшоу. Мы вооружены были мечами, и губернатор и его спутник, таким же образом вооруженные, вышли на равнину мне навстречу, в то время как наши и их войска стояли на равном от нас расстоянии. После того как он приветствовал меня, первым его желанием было узнать, христиане мы или турки. Удовлетворившись на сей счет, он спросил, что ищем мы на этом бедном и [128] бесплодном острове, населенном, по сути дела, одними морисками. ²⁷⁹

Я ответил, что, хотя и высадил многих людей, дабы дать им отдых, я не имею намерения напасть на какие бы то ни было земли испанского короля, ибо получил от короля, моего владыки, именной приказ, воспрещающий это. Я хотел только купить на свои деньги свежего мяса, а оно есть на этом острове. Дабы у него не было сомнений, какой мы нации, я предложил ему осведомиться о том у английского купца, который недавно доставил вино с Тенерифе и принял здесь груз зерна. Мы его нашли здесь в порту по прибытии, он торговал с губернатором и другими людьми на острове, и его судно стояло рядом с нашим. Губернатор попросил написать ему, что мне нужно, и обещал доставить это на следующий день, а к вечеру прислать несколько баранов и коз для меня и офицеров.

8 сентября. Утром в понедельник 8-го ко мне пришел человек от английского купца, с ним я послал записку, в коей указал нужное мне количество муки, коз, овец, кур и вина; все это купец должен был оценить, я же должен был передать ему в обмен наличные деньги или вещи в соответствии со стоимостью товара. Я также обещал губернатору, что мои люди не будут отходить от берега больше чем на милю или две и не причинят обид никому из жителей. Я остался до следующего дня, но нам ничего не прислали; в этот день мы провели на берегу строевые учения.

Назавтра губернатор прислал мне письмо (написанное по-испански), где словом дворянина заверял, что пришлет мне припасы через три дня, 11 сентября, и прислал мне английского купца (чье судно уже стояло у его города) с двумя французскими факторами; и купца, и факторов губернатор обманул так же, как меня. Я же со своей стороны никогда не доверял его словам, ибо знал, что он желает лишь выиграть время, дабы из города, бывшего в семи милях от нас, перевезти все товары в горы.

Мои люди понуждали меня двинуться на город, но я знал, что это оскорбит его величество и, кроме того, был уверен, что несчастный английский купец, чьи товары в испанских руках, будет разорен. Дорога туда крутая и очень каменистая, и я взял в расчет, что при взятии города, не стоящего и двух гротов ²⁸⁰, придется потерять двадцать хороших солдат, ибо испанцев было человек триста, в том числе девяносто мушкетеров, и преимущества были на их стороне. [129]

Когда прошел третий день, я послал купеческого слугу с письмом, напоминая губернатору об его обещании и данном слове, и заявил, что, не знай я, как это оскорбит короля, моего повелителя, я вытащил бы его морисков из города за уши; а со слугой послал несколько двадцатишиллинговых монет, чтобы купить кур и другой мелочи. Губернатор прислал с ним ответ, в котором писал, что мы турки, которые взяли и сожгли Порта Санкта, и потому он решил защищаться; если же мы англичане, то за любую помощь нам его неминуемо повесят. Он отобрал деньги у купеческого слуги и избил его за попытку что-то купить без его дозволения.

Я отослал купеческого слугу обратно, написав с ним, что так как губернатор беден и испытывает нужду в одежде, то, если он пришлет ко мне торговцев, я добавлю ему еще сорок реалов, чтобы он купил себе штаны на смену. Что же до всего остального, то мне довольно было знать распоряжение его владыки, который, невзирая на мир с нашим королем, все же велел не оказывать никакой помощи ни одному из наших подданных. Этим же вечером я вышел в море и на следующий вечер был у острова Гран-Канария.

С южного берега острова я послал испанца, тамошнего рыбака, с письмом к губернатору (которому прочие острова были подчинены) и с копиями письма губернатора Лансероты ко мне и моего к нему, объясняя, что я не имел намерения напасть ни на один из этих островов или обидеть кого-либо из подданных испанского короля, но искал только воды и свежего мяса за деньги. Я уведомил губернатора, что повелением короля, моего господина, мне запрещено чинить насилие и захватывать любые места, принадлежащие испанскому королю, и желал лишь узнать от него, даны ли были губернатору Лансероты приказания не торговать с нами и к тому же еще оскорблять нас, чем возможно, и получил ли подобный приказ он сам, будучи королевским наместником всех островов.

Тем временем я высадился, дабы получить хоть немного воды, что удалось с великим трудом, и всей воды было меньше чем на полбочки. Я полагал опасным оставаться в этом крайне жарком безветрии, так как люди мои на всех кораблях тяжело болели и многие умерли от недостатка воды. Поэтому я решил остаться только еще на один день, ожидая ответа губернатора.

Находясь на берегу (со мной было лишь несколько человек), я выставил двух или трех часовых, опасаясь, что кто-[130]нибудь внезапно совершит на нас нападение. Островитяне же, обнаружив, что один или двое часовых при нашем отряде отошли от остальных, подкрались к ним вплотную под прикрытием деревьев и на закате солнца бросились на нас. Наш мушкетер выстрелом дал знать, что отряд подвергся нападению. Трое из наших получили три раны; один из них был Смит, подшкипер с корабля сэра Дж. Фернза ²⁸¹, но он вел себя так браво, что убил одного из нападавших и вернул свою пику. Капитан Торнхёрст, человек отважный и деятельный, поспешил к нему на помощь и из мушкета застрелил другого. Мистер Хоутон своей пикой ранил третьего, а остальные разбежались. Теперь мы были квиты, ибо, когда были на Лансероте, то из тщеславия и сумасбродства [испанский] сержант, стоявший на часах, вызвал губернаторских часовых, коих было двадцать, а наших всего три, из них мы потеряли двоих.

Из-за штилей, которые в это время года бывают у Гран-Канарии (при этом высыхают колодцы и иссякает вода), мы могли выйти в море [пропуск в тексте]... сентября и пошли к острову Гомера, где, как нас уверяли некоторые из нашего отряда, воды было вдоволь. Но этим вечером нас снесло под ветер, а на следующий день, в четверг [пропуск в тексте]... мы повернули и вошли в гавань, лучшую на всех Канарских островах. Город и крепость стоят здесь у самого моря, но прибой такой высокий и сильный, что высадиться на берег иначе чем вплавь возможно только в бухточке, окруженной крутыми скалами. Отсюда можно пройти к городу, но лишь гуськом, так что стоит только десятку людей, следующих в авангарде, продвинуться вперед, как их закидают камнями.

Не успели мы стать на якорь, как испанцы обстреляли нас с этих скал, и мы, дабы они видели, что у нас хорошие пушки, дали по ним двадцать выстрелов из полукулеврины ²⁸², обстреляли их дома и затем прекратили огонь. Потом я послал на берег испанца к графу, губернатору острова, и написал ему, что я пришел не как голландцы, чтобы разграбить их город и сжечь их церкви, как это сделали голландцы в ... году [пропуск в тексте] ²⁸³, но из нужды в воде, и только из-за нее. И потому, раз он начал войну и первым открыл огонь, то окажется виновным и в дальнейших враждебных действиях, отказывая нам в помощи; нам же придется изо всех сил себя сдерживать.

Он прислал учтивое письмо, где сообщал, что был извещен с других островов, будто мы те самые турки, какие [131] взяли Порта Санкта, иначе он был бы готов к моим услугам. Я ответил, что такие сведения он, верно, получил от мориска с Фортевентуры [Фуэртовентуры] и, чтобы разрешить его сомнения, я пришлю ему еще шестерых испанцев с Гран-Канарии, взятых у африканского берега на маленьком барке, которые убедят его, что мы христиане и подданные короля Великобритании, состоящего в полной дружбе и союзе с королем Испании.

После этого мы заключили соглашение, что его солдаты и все остальные, числом триста, уйдут из траншей над пристанью, где они великолепно защищены различными редутами, расположенными один над другим. Голландцам (когда они брали эту гавань, о чем говорилось выше) пришлось высадить свой отряд в шести милях от нее, и при переходе через горы они потеряли восемьдесят солдат. Я же со своей стороны должен был поклясться словом христианина, что высажу на берег не более тридцати матросов без оружия, дабы запастись водой, и что они не удалятся от моря более чем на пистолетный выстрел. Затем я обещал, что никто из матросов не войдет в их дома или сады.

По этому соглашению я послал на берег свою шлюпку с бочками и рискнул оставить на берегу только двух матросов и четырех человек для охраны шлюпки (на носу которой для большей безопасности было две добрых мортиры) и повернул шесть кораблей бортом к городу, каковой я разбил бы за десять часов, если бы они нарушили соглашение.

С испанцем, доставившим графу мое письмо, я послал супруге графа шесть отличных шейных платков и шесть пар перчаток и написал ей, что, если в моем флоте есть какая-либо вещь, достойная ее, она может располагать ею и мной. Она сказала в ответ, что сожалеет, что на ее бесплодном острове нет ничего достойного меня, и с этим письмом прислала мне четыре большие сахарные головы, корзину лимонов (и они пришлись весьма кстати для подкрепления многочисленных наших больных), корзину апельсинов, корзину нежнейшего винограда, другую — с гранатами и фигами, и скромные подарки эти сейчас я не отдал бы и за тысячу крон. Я дал ее слугам по две кроны каждому и весьма учтиво ответил на ее письмо. Так как в долгу у нее я не желал оставаться, то послал ей две унции серой амбры, унцию тонкого экстракта амбры, большую склянку розовой воды, которая здесь очень ценится, отличную миниатюру [132] с изображением Марии Магдалины и вышитые гладью брыжжи ²⁸⁴. Эти подарки приняты были со столь большой благодарностью и со столькими изъявлениями признательности и долга, какие только можно было вообще выразить, и в субботу мне прислали корзину прекрасных белых булок и две дюжины жареных кур, а также различные фрукты ^28э.

Тем временем, в пятницу, субботу и частично в воскресенье, мы наполнили водой двести сорок бочек и воскресным утром отошли, не испытав и не причинив обиды ни на фартинг. В знак этого граф прислал со своим монахом ²⁸⁶ на борт моего корабля письмо дону Диего Сармьенто, послу в Англии, подтверждая, сколь благородны были мы и как честно вели дела с жителями острова.

Умер старший профос Стид. ²⁸⁷ Приготовившись к отплытию, мы вернули испанскому рыбаку его барк и возвратили другой, небольшой барк, взятый здесь при нашем прибытии со всем, что в нем было. Мы начали свой путь с острова Гомера тоже в воскресенье, через две недели после нашего прибытия на Лансероту, проведя на этих островах четырнадцать дней.

21 сентября. 22 сентября. 23 сентября. С 4 часов пополудни в воскресенье до 4 часов понедельника 22 сентября мы прошли двадцать лиг, ибо шли, убавив паруса, в ожидании нескольких наших кораблей, не готовых еще идти с нами.

С 4 часов понедельника до 12 часов пополудни во вторник 23 сентября мы прошли 25 лиг на SWtS при ветре от NO.

24 сентября. Умер Уитни. Умер Дэниэл. С 12 часов во вторник до 12 часов в среду 24 сентября мы делали по 6 лиг в вахту, ведя за кормой бот в 14 тонн, закрепленный за 2 больших кабельтовых ²⁸⁸, который глубоко зарывался в воду и сильно замедлял наше плавание. Мы шли тем же курсом SWtS, и ветер не менялся. В это время у нас на корабле было 50 больных.

25 сентября. С 12 часов в среду до 12 часов в четверг 25-го бриз продолжался, но не столь свежий, мы прошли около 33 лиг на SWtW и оказались в широте 23°17'.

26 сентября. С 12 часов в четверг до 12 часов в пятницу 26-го мы достигли 22° северной широты, а ветер дул от того же румба, и шли мы по-прежнему на SSW. Мы решили обойти наиболее наветренный из островов Зеленого мыса, называемый Сент-Антуан [Санту-Антан], узнав, что он необитаем и не может снабдить нас припасами. И так [132] Как у нас на борту было 60 человек больных, мы решили подойти к острову Браво [Брава]; как мне говорили, остров Этот обитаем и там есть свежее мясо.

27 сентября. С 12 часов 26-го до 12 часов 27-го мы прошли 38 лиг и были в широте 19°20', курс StW.

28 сентября. С 12 часов 27-го до 12 часов 28-го в воскресенье несколько часов был штиль, и мы прошли всего 27 лиг и в 12 часов были в широте 18°.

Умер Набэл, старший лекарь, умер Барбер, умер парусный мастер. В полдень в понедельник мы оказались в широте 16°20', а вечером в понедельник, по звездным наблюдениям,— в широте 15°30'; Затем мы лежали в дрейфе с 8 вечера до 6 утра, когда открылся остров Стяго [Сантьяго]. В понедельник, в Михайлов день, к большому нашему горю, умер наш старший лекарь мистер Набэл, в тот же день умерли также Барбер, один из наших старшин-рулевых, и наш парусный мастер; у нас было 60 больных, и среди них все мои слуги, так что у меня не осталось никого, чтобы служить мне, кроме пажей.

Последний день сентября. Вечером во вторник мы пошли дальше, так как хотели набрать воды на Браво, в четырех лигах западнее острова Фуэго [Фогу] и в 12 милях к западу от Стяго. Умер Холкрофф, сержант в отряде моего сына.

Этой ночью пинасса, которой командовал капитан Баркер и на которой все люди заснули и никто не нес вахты, попала под наш бушприт и затонула, но людей спасли, хотя они скорее заслужили того, чтобы их повесили.

1 октября. В среду мы подошли к острову Браво, но якорная стоянка оказалась очень неудобной, а дно — неровным. И этим вечером, когда вице-адмирал у меня ужинал, а я только вернулся с берега, где искал рейд получше, на нас обрушился ураган со свирепейшим дождем и в мгновение ока порвал оба наших якорных каната, так что корабль и мы сами оказались в величайшей опасности. Однако богу угодно было оттолкнуть нос нашего корабля от берега и двинуть его вперед. Сам я так промок, что вода текла мне за шиворот и вытекала у колен, точно ее на меня лили ведрами. Остальные наши корабли лишились якорей и канатов, а три из наших малых судов, стоявших в бухте, у самого берега, чуть не погибли. Корабль капитана Снидела ударился о скалы, а корабли Уалстона и Кинга были от них ближе, чем на длину корпуса ²⁸⁹. [134]

2 октября. В четверг мы повернули на другой галс, чтобы вернуться к острову: меньше чем за несколько минут до урагана я послал на рыбную ловлю свой ялик, и потеря его и шести человек на нем причинила бы мне большое огорчение, ибо смерть косила нас. Но благодарение богу я нашел их поутру под берегом и взял с собой, но зато потерял в шторм пинассу, обошедшуюся мне в пятьдесят крон (я уплатил за нее пятьдесят крон французам).

В пятницу умер один из моих трубачей и еще один матрос из служивших при камбузе.

Узнав, что дожди и штормы в этих местах еще не прошли, и не найдя хорошего грунта, чтобы отдать якорь, я решил лучше покинуть остров и надежду получить припасы, нежели подвергнуть опасности наши корабли, большинство которых лишилось канатов или якорей, а мой — и того и другого. Этот остров Браво находится [пропуск в тексте...] ²⁹⁰. Он невелик, но плодороден, здесь много коз, скота, маиса, фиг и воды. У северного берега его — островки и подводные скалы, как бы окружающие его частоколом. На западном побережье есть удобное место, где можно взять воду; оно находится в бухте, где может разместиться на рейде дюжина кораблей, если они придут либо до, либо после дождей и штормов, которые начинаются в середине июня и кончаются в середине августа ²⁹¹. И в этой бухте, и по всему западному побережью — изобилие рыбы. Там очень сильное течение, идущее с юга на север, и оно всегда сохраняет это направление.

Этой ночью умер помощник капитана Пиготта, по имени Аллен.

3 октября. В четверг вечером я отошел на лигу и затем пролежал в дрейфе большую часть ночи с подветренной стороны острова, поджидая некоторые наши корабли, находившиеся в бухте (там они набирали воду); так что к 12 часам в пятницу мы были примерно в десяти лигах от острова. Утром в пятницу 3 октября умер наш суперкарго ²⁹² мистер Кэмиш. В полдень в пятницу мы снова легли в дрейф до субботы в ожидании Кинга, находившегося на моем флейте, и я послал на поиски капитана Баркера на каравелле ²⁹³. Не имея, однако, никаких известий ни о том, ни о другом, мы в 12 часов поставили паруса и пошли через океан к берегу Гвианы курсом SWtW. [135]

5 октября. 6 октября. С 12 часов субботы до 12 часов воскресенья мы прошли 30 лиг. С 12 часов воскресенья до 12 часов понедельника мы прошли 28 лиг. В этот понедельник утром умер мистер Джон Хоуард, прапорщик капитана Норта, а лейтенант Пэйтон и мистер Хьюз заболели. Умер также, к нашему великому горю, наш главный пробирный мастер мистер Фаулер.

Мы оказались в 12 часов этого понедельника в широте 13°7'. С 12 часов понедельника до вторника 7 октября мы проходили всего по 4 лиги за вахту, итого 24 лиги, не так уж много при сильном ветре, ибо во вторник к полудню мы оказались лишь в широте 12°30'; затем течение отнесло нас на полрумба западнее курса SWtW.

7 октября. 8 октября. С 12 часов среды до 12 часов четверга 8 октября ветер был малый, и мы прошли лишь 22 лиги и оказались в широте 11°39'. Этой ночью умер мой слуга [пропуск в тексте]... Крэбб, так что прислуги у меня больше не осталось, кроме моих пажей.

9 октября. С 12 часов четверга до 12 часов пятницы ветер стал свежее, и мы прошли 30 лиг, но весь день мы несли мало парусов, так как погода была дождливая, с сильными шквалами и более свежим ветром, чем обычно бывает в этих местах, когда луна на ущербе.

10 октября. С 12 часов четверга до 12 часов пятницы все время шел дождь и дул слабый ветер, так что мы делали лишь по четыре лиги за вахту, всего 24 лиги; солнце светило слабо и лишь временами, и мы едва смогли определить свое место в широте 10 ^о8'. После полудня, однако, погода прояснилась, и мы надеялись, что господь продолжит это, ибо всех нас затопило в наших каютах; но около 4 часов половину неба закрыла ужасающая чернота, которая потянулась против ветра, угрожая нам торнадо. Богу, однако, было угодно, чтобы все разразилось лишь дождем. Вечер опять посулил нам надежду, но ветра не было совсем, так что мы заштилели на всю ночь и на следующий день; в 12 часов в субботу мы определились и оказались в широте 10°10' и прошли от полудня до полудня не больше 5 лиг.

11 октября. 12 октября. С 12 часов субботы 11-го до 12 часов в воскресенье стоял тот же штиль, что и раньше, и временами дул легкий ветерок, по большей части с юго-запада; такой ветер редко бывает в этих широтах и в этом климате, так что мы прошли не более [136] 6 лиг на WtS. После полудня ветром оборвало у нас штаг; засвежело от NNW.

В это воскресенье утром умер мистер Хьюз, весьма честный и просвещенный джентльмен, проболевший всего шесть дней. Так богу угодно было поразить нас великими недугами и потерей лучших наших людей, как пехотинцев, так и моряков.

Из-за торнадо мы не запаслись на острове Браво водой, потому и были в это время в жалком состоянии, имея на кораблях воды не более чем на семь дней, 60 человек больных и находились в штиле и на расстоянии примерно 400 лиг от берега.

В полдень этого дня мы оказались в широте 10° и, таким образом, с субботнего полудня прошли всего 10' ²⁹⁴.

13 октября. С полудня воскресенья до полудня понедельника мы прошли не больше 12 лиг и определиться не могли из-за темноты. И печальные же это были 24 часа; мы потеряли капитана Джона Пиготта, моего помощника по сухопутным войскам, и честного моего друга мистера Джона Талбота, прожившего со мной одиннадцать лет в Тауэре, знатока всех наук и вернейшего человека на свете.

Мы потеряли также мистера Гарднера и мистера Мордента, двух весьма родовитых джентльменов, и моего кока Фрэнсиса.

14 октября. С 12 часов в понедельник до 12 часов во вторник при сильном ветре с дождем ночью мы прошли около двадцати шести лиг. Я заметил в этот день и замечал ранее, что утренняя радуга здесь не предвещает ясной погоды днем, как в Англии, но за ней следуют сильный дождь и ветер. Мы нашли, что ветры в течение шести или семи дней постоянно дуют от SO и SSO и всегда, в большей или меньшей степени, сопровождаются дождем и шквалами.

15 октября. Утром в среду мы снова видели радугу и около 10 часов на юге стала сгущаться туча, черная как смола, и она разразилась таким дождем, какого я никогда еще не видел, но ветер был малый.

С 12 часов вторника до 12 часов этой среды мы прошли не более четырнадцати лиг, определиться же мы не могли ни в понедельник, ни во вторник, ни в среду из-за темноты, в этих местах весьма необычной, так что после полудня мы почти все время вели корабль при свете свечей. [137]

16 октября. Утром в четверг ураган на севере и в течение часа двойная радуга. С 12 часов в среду до 12 часов в четверг был штиль, исключая нескольких часов ночью и с 7 часов утра до 10; ветер был так слаб, что мы сделали не более шести лиг. Около 10 часов утра начался сильный дождь и продолжался до 2 часов пополудни — последствие утренней радуги. Около 3 часов ветер, хотя и малый, задул с WSW, что бывает здесь нечасто. Капитан Дженнингз умер и многие заболели.

17 октября. С 12 часов четверга до 12 часов пятницы мы не могли определиться, так как ветер столь часто менялся между румбами S и W, что, переменив несколько раз галсы, мы сочли за благо убрать все паруса и лечь в дрейф. Ветер, который дул от SW и S, был ужасный, с сильнейшим дождем; и так продолжалось всю ночь и так продолжается сегодня утром, в субботу, и думаю, что со времени открытия Индий в этих широтах никогда не было подобного ветра. По счислению, мы находились примерно в широте 9°, ибо с прошлого понедельника определиться не могли.

18 октября. Утром в субботу прояснилось, и обсервованная широта оказалась 9°45', как и предполагали, но ветер был противным и во время шторма, и при солнечном сиянии. Когда мы лежали в дрейфе, нас сносило на NW, и мы упали далеко под ветер. После обеда мы поставили паруса и пошли с попутным ветром на О, но смогли держать курс только на SOtO.

Ночь оказалась безветренной, так что мы не двигались, но надеялись, что при новолунии, которое приходилось на воскресенье около 11 часов, бог пошлет нам драгоценный бриз. Этой ночью умер мой родственник Притон, лейтенант в отряде моего сына.

19 октября. 20 октября. Воскресенье оказалось также совершенно безветренным и не жарким, так что между полуднем субботы и полуднем воскресенья мы не смогли определить, прошли ли мы хоть одну лигу, но оказалось, что продвинулись немного на N, ибо были в субботу в широте 9°45', а в воскресенье в полдень — в широте 9°50'. Вечер был чрезвычайно светлый и ясный по всему горизонту и закат такой ясный (это был день новолуния), что мы все надеялись на чрезвычайно хорошую погоду. Однако правила и приметы погоды не имеют силы в этом климате — в полночь небо снова покрылось облаками и начались шквалы, но ветер был благоприятный. Утро понедельника [138] также было чрезвычайно темное, дул ветер и шел сильнейший дождь. К 12 часам прояснилось, подул сильный ветер от OtS, так что я подсчитал, что мы прошли с 12 часов в воскресенье до 12 часов в понедельник около 16 лиг. В понедельник между шестью и семью часами вечера начались такие сильные шквалы с сильным дождем, что нам пришлось лечь в дрейф до полуночи, а затем мы поставили паруса. Утром был сильный ветер и дождь, и пала на море непреодолимая и наводящая ужас туча, называемая смерчем, но, богу хвала, обрушилась она примерно в 2 милях от нас с наветра.

21 октября. С 12 часов понедельника до 12 часов вторника мы едва продвинулись на 13 лиг, ибо в 12 часов были только в широте 9°. Ночь со вторника оказалась ясной, и ветер до полуночи дул с ONO. После полуночи он стал слабеть и так продолжалось до 12 часов утра в среду.

22 октября. В среду мы определились и оказались лишь в широте 8°12' и прошли не больше двадцати лиг, потому что здешнее сильное течение, идущее прямо на NW, ударяло корабли в наветренную часть носа, пересекало наш курс и сбивало нас под ветер.

В эту среду утром мы видели третью радугу; после первых двух была бурная погода; большую часть этих двух ночей видны были молнии, что, говорят, предвещает дождь, и так оно оказывалось прежде. Радуга в среду принесла нам только один порыв дождя ночью, а остальная часть ночи была ясной, около 8 часов мы видели Магелланово облако ²⁹⁵, круглое и белое, взошедшее и зашедшее вместе со звездами.

23 октября. Утро в четверг было ясное, мы определились и оказались в широте 7°40'; с полудня среды до полудня четверга мы прошли по курсу SWtW 18 лиг. Вечером в четверг была радуга и за ней последовала бурная ночь и темный день до полудня — с SSO ветром, столь слабым, что мы не могли следовать по курсу. И пока были эти ветры с юга, противные самому закону природы, у нас была причина опасаться, что мы не сможем достичь нашей гавани, а подойдем к берегу мористее.

24 октября. С 12 часов четверга до 12 часов пятницы мы сделали всего 18 лиг и оказались в широте 7°20'; вода у нас также почти вся вышла и пришлось перейти на половинный рацион. В пятницу около 3 часов [139] пополудни ветер задул чисто с S и даже с небольшим уклоном к W, так что мы смогли лечь только на курс WSW и, с учетом дрейфа,— WNW. Вечером мы увидели ободок вокруг солнца на востоке. К ночи ветер усилился, и небо ужасающе покрылось облаками, мы убрали все паруса и легли в дрейф, и так продолжалось всю ночь с сильнейшими дождями и сильным ветром.

25 октября. Утром в субботу прояснилось на юге, и мы легли на OSO — это был другой способ держать полнее ²⁹⁶, и мы смогли идти только курсами между OSO и OtS, и течение тоже сносило нас на N, так что нам пришлось спуститься ²⁹⁷. В 3 часа после полудня с севера налетел шквал, и это придало нам надежды вернуться в нашу широту, но затем ветер снова стих и начались дожди, и так продолжалось, по сути дела, всю ночь. Утром тот малый ветер, который у нас был, дул с SO, так что между 12 часами субботы и 12 часами воскресенья мы сделали не больше девяти лиг и не прошли к югу и 10 минут.

26 октября. 27 октября. С 12 часов в воскресенье до 12 часов в понедельник ветер был не более благоприятен и имел направление с StO и SSO, и мы прошли самое большее 10 лиг.

28 октября. С понедельника до 12 часов вторника дул слабый ветер при ясной погоде; только в 5 часов утра он немного засвежел, вначале с ONO, потом с OtS, и мы прошли не более 8 лиг; мы оказались в широте 7° и пошли курсом S, дабы вернуться в нашу широту. Здесь мы определили, что склонение компаса ²⁹⁸ 7°.

29 октября. Со вторника до 12 часов среды ветер был попутный, но такой слабый, что мы сделали не больше 10 лиг и оказались примерно в широте 6°. Этим утром было две радуги, но после них — ясная погода, и мы уже надеялись было, что дожди прошли. Однако круг близ луны ночью во вторник и двойная радуга в среду утром вознаградили нас к вечеру дождем и ветром; при этом порывистом ветре мы ухитрились собрать около трех больших бочек воды, не говоря уже о том, что люди, много дней ограниченные в воде и мучимые жаждой, вынуждены были пить целыми четвертями горькую дождевую воду. Ночь в среду была также безветренная, с громом и молнией. [140]

30 октября. Утром в четверг опять была двойная радуга, вселившая в нас страх, что дожди никогда не кончатся; с 12 часов среды до 12 часов четверга мы сделали не более 6 лиг, так как все время шли дожди, вселявшие в нас беспокойство, и был мертвый штиль.

В последний день октября, когда на закате солнца начался шквал и на корабле, пока не удалось спустить паруса, поднялась большая суматоха, мне пришлось встать с койки в сильном поту, и я почувствовал сильный озноб, из которого меня бросало в огненный жар. Более неистового жара не доводилось претерпевать никому, и никогда человек не страдал от более свирепой жары и неутолимой жажды. В первые двадцать дней мне не давали никакой пищи, кроме (время от времени) вареного чернослива, но пил я ежечасно днем и ночью и потел так сильно, что менял рубашки трижды каждый день и трижды каждую ночь ²⁹⁹.

11 ноября. 11 ноября мы усмотрели северный мыс Виапоко [Оранж] по пеленгу SWtW, как мне было донесено, ибо я не мог еще встать с койки. Когда мы подошли к берегу на 5 лиг при глубине в 6 морских саженей, я послал свой ялик узнать о моем старом слуге индейце Ленарде, бывшем со мной в Англии 3 или 4 года. Это он принял брата мистера Харкорта и 50 его людей, когда они, придя на этот берег, оказались в крайней нужде. Им нечего было есть, добраться до дому они не могли и остаться здесь — тоже, и им помог только этот индеец, которого они убедили, что они мои люди ³⁰⁰. Я послал на берег шлюпку, однако узнать о нем не смог, ибо он удалился на 30 миль в глубь страны; а так как рейд был плохой и я стоял в 5 лигах от берега, то не решился оставаться здесь, пока за ним пошлют, и направился в Калиане ³⁰¹, где тамошний касик тоже был моим слугой и прожил со мной в Тауэре 2 года.

12 ноября. Уже 12-го мы снялись с якоря, стали несколько ближе к берегу, примерно в 3 лигах от него; крейсируя к берегу и обратно, моя шлюпка привезла кое-какие плоды этой страны, и люди с нее видели в гавани два голландских судна, пришедших за онотто, камедным и крапчатым деревом ³⁰².

13 ноября. 13-го я, поставив паруса, пошел вдоль берега; и этой ночью стал на якорь при глубине в И морских саженей близ острова [Ле Гран Коннетабль]; на нем так много птиц, что их можно было убивать [141] палками; на этом острове растут деревья с большими стручками геркулесова шелка ³⁰³; сам он невелик и от материка находится примерно в 4 лигах. В тот же день мы снялись с якоря и пошли вдоль берега в сторону Калианы на WSW и SWtW и снова стали на якорь вечером, примерно в 5 лигах юго-западнее острова птиц, на глубине в 5 морских саженей, в своего рода бухте.

14 ноября. 14-го мы вышли из бухты и прошли мимо трех или четырех островов, где было много деревьев, тех же деревьев со стручками шелка; близ островов глубина была 10 морских саженей, далее же она уменьшалась до 6 саженей, и мы стали на якорь. Я послал свою баржу на берег узнать о моем слуге индейце Гарри. Он прислал ко мне своего брата с двумя другими касиками, обещав прийти ко мне с провизией, если я не войду в реку в течение дня или двух. Эти индейцы остались на ночь у нас, предлагая свои услуги и все, что у них было.

Моя слабость, все еще продолжавшаяся, и желание попасть на берег для перемены воздуха с внушавшего отвращение корабля, забитого множеством больных, которые не могли двигаться и отравляли нас мерзейшим зловонием, побудили меня рискнуть кораблем и перейти через косу, где никогда не проходил ни один груженый корабль. На рейде мы нашли некоего Янсона из Флиссингена ³⁰⁴, торговавшего в этом месте около 12 лет. Он пришел ко мне, когда я выбрался наружу, предлагая свои услуги, чтобы провести мой корабль. Янсон уверял, что при самой высокой воде глубина здесь 3 сажени; вслед за моим кораблем остальные также вошли в реку и стали на якорь при глубине в 4 и 5 саженей: течение здесь идет с NO на SW.

Здесь я стоял на якоре с 14-го до 17-го, когда с помощью Янсона переправился через косу при глубине трех саженей без четверти, в то время как осадка у моего корабля была 17 футов ³⁰⁵.

Пробыв на Калиане день или два, я встретился с моим слугой Гарри, совсем почти позабывшим английский язык; он принес мне много очень хорошего хлеба из кассави, которым я кормил свою команду 7 или 8 дней и набрал полную бочку про запас. Он принес множество жареных голавлей, оказавшихся очень хорошей пищей, много бананов и ананасов и разных других плодов и земляных орехов, но я пока не решался есть ананасы, весьма меня искушавшие. Однако через день или два, когда меня перенесли на берег [142] и я сидел под палаткой, то принялся за ананасы, и они очень освежили меня, и после этого я стал питаться местной свининой и армадильос ³⁰⁶ и стал понемногу набирать силы.

Я велел переправить здесь на берег также всех своих больных и вычистить корабль, и все они поправились; мы похоронили тут капитана Хастингса, умершего 10 дней назад или еще раньше, и с ним моего старшего канонира Харта и капитана Генри Снидела, а командование кораблем Снидела я передал служащему у меня капитану Роберту Смиту из Корнуэлла. На этой реке мы починили также наши шлюпки и вычистили корабли, привели в порядок бочки и пополнили запас воды; мы установили наковальню для кузнеца и изготовили те железные изделия, какие нужны были для наших кораблей. На этой реке мы пополняли свои запасы и отдыхали с 17 ноября по 4 декабря.

Капитан Янсон, оказавшийся очень честным человеком, отбыл с Калианы во Флиссинген... [пропуск в тексте], и так как капитан Питер Элли, все еще страдавший головокружениями, хотел вернуться на родину, ибо не мог переносить качки, я его устроил у Янсона и... [пропуск в тексте], который не мог поправить своего здоровья в этой жаркой стране.

4 декабря. 4 декабря я снялся с якоря и спустился по реке к устью, опасаясь пропустить сизигийный прилив ³⁰⁷, а на остальных моих кораблях (то есть «Флайинг харт», на коем капитаном был сэр Джон Ферн, и «Чадли») надо было еще закончить ремонт шлюпок. Все они обещали через день или два последовать за нами, и я сказал им, что буду их ждать у треугольника островов, называемого Эпинессери [дю Салю]. Только вице-адмирал, то есть капитан Пенингтон, на «Ясоне» последовал за мною. И несмотря на то, что я дважды или трижды промерял глубину на косе, прежде чем решиться переправиться, я все-таки из-за малого ветра с моря сел на мель на глубине 16 футов при квадратурном приливе. Мы воспользовались помощью, какую только могло оказать нам верпование ³⁰⁸, и нам очень помогли шлюпки и верпы вице-адмирала. Но мы задержались там на два полных прилива и две ночи и потом перешли на мелководье с глубиной в 3 сажени. Но господь даровал нам очень ясную погоду, а дно все было илистое и очень мягкое, но будь дно твердым и хоть какая-нибудь непогода, мы сложили бы здесь свои кости. [143]

5 и 6 декабря. В этом печальном и тяжелом труде мы провели дни 5 и 6 декабря и затем стали на якорь у треугольника островов, о которых говорилось выше, на глубине 6 саженей, где я оставался, ожидая остальные корабли, до 10-го; но они упустили время сизигийного прилива на реке и, хотя у них была гораздо меньшая осадка, чем у моего, они чуть не погибли на тех мелях, с которых я снялся.

Декабрь. 10-го пришли ко мне остальные корабли, все, кроме «Чадли», и тогда я посадил на суда для отправки на Ориноко 400 солдат и матросов. Корабли, которые я послал, были: «Энкаунтер» под командованием капитана Уитни, «Сэплай» — капитана Кинга, пинк ³⁰⁹ — Роберта Смита, [корабли] капитана Олстона и капитана Холла.

Сэр Уоррен Сетледжер, которому, как моему заместителю, я поручил начальствовать над этими отрядами, тяжело заболел на Калиане, и на его место старшего сержанта я назначил своего племянника Джорджа Рэли; сухопутные отряды были под начальством капитана Паркера, капитана Норта, моего сына Уолтера Рэли, капитана Торнхёрста, капитана Холла и капитана Чадлса, его помощника. Капитан Кеймис был главным начальником по высадке на реке ³¹⁰. 10-го они отошли от нас, взяв припасы на месяц или немного более. Я приказал им остановиться на день или два в Шуринамо [р. Суринам], дабы добыть лоцманов и вытащить на берег некоторые наши большие баржи, поврежденные и давшие течь при буксировке их с Калианы. Я приказал им также послать [людей] на реку Дессекебе [Эссекибо], заверяя, что там не будет недостатка в лоцманах по Ориноко, так как это ближайшая, соседняя с Ориноко, большая река; испанцы с Ориноко поступают так каждодневно.

15 декабря. 15 декабря мы усмотрели материк близ Пункто Анегады в устье Ориноко ³¹¹ и этой ночью увидели самую северную часть Тринедадо и стали на якорь на глубине 30 саженей, в 6 лигах от берега. Отсюда мы прошли вдоль побережья острова при глубинах в 15 саженей, а ближе к берегу было 10 и 11 саженей; подойдя вплотную к мысу, ограничивающему рейд у западной оконечности острова (называемой по-туземному Куриапан, а по-испански Пункто де Гальо), обнаружили, что здесь глубина была 5 саженей. Так как течение у этого южного берега следует с ONO на WSW, необходимо проходить ближе [144] к Пунто де Гальо, что можно делать смело, ибо опасная подводная скала находится примерно в полумиле к W от рейда. Против мыса здесь сильнейшее течение. Более сильного течения нигде нет, за исключением Багамских островов.

17-го мы отдали якорь у Пункто де Гальо, где оставались, занимаясь ловлей пресноводной рыбы и армадильос и подкрепляя наших людей пальмовой капустой, гуявами, пиниорельей и другими плодами этой страны ³¹², до конца декабря. По пути вдоль южного берега Тринедадо я за один день, то есть 16 декабря, видел пятнадцать радуг и два ободка вокруг солнца, и концы одной из радуг соединились за кормой корабля, образовав законченный круг, чего я никогда раньше не видел и никто на моем корабле также не видел ничего подобного.

Последний день декабря. В последний день декабря мы снялись с якоря и повернули на NO к Конкерабио, иначе называемому Порт-оф-Спейн. Это было в канун нового года, и мы стали на якорь у Терра де Бреа, не дойдя до Порт-оф-Спейна примерно 10 лиг. Эта Терра де Бреа — полоса земли около двух лиг в длину и одной лиги в ширину, вся она в каменной смоле, или асфальте, который пробивается из земли маленькими ручейками или фонтанчиками и так течет недолгое время, затвердевая на воздухе и покрывая всю равнину; здесь также много ручьев и в них — пресноводная рыба. Став здесь на якорь и приведя в порядок шлюпки, мы добыли рыбы и множество здешних фазанов, ненамного крупнее наших, и много кур с чрезвычайно жирным и нежным мясом.

19 января. 19 января мы послали корабль сэра Дж. Ферна в Порт-оф-Спейн купить табаку и других вещей. Но когда шлюпка с него была уже у берега, а индейцы, стоявшие на берегу, стали вести переговоры с капитаном Джайлзом, начальником на шлюпке, испанцы дали по ней залп из тридцати мушкетов с сорока шагов, но все же никого не задели; а когда наша шлюпка отошла, они стали обзывать наших людей ворами и предателями и всячески оскорблять их.

[Пропуск в тексте] января мы отослали вице-адмирала капитана Пенингтона обратно к Пункто де Гальо проследить за возвращением наших отрядов с Ориноко. [145]

29 января. 29 января мы потеряли одного из людей, сэра Джона Ферна, которого за варкой смолы застрелил испанец, укрывшийся в лесу в засаде на всю ночь с пятью другими [испанцами]. На наших кораблях подняли тревогу, мы спустили шлюпки; я взял свою баржу с шестью стрелками, капитан Чадли — свой ялик и сэр У. Сетледжер — свой, и мы преследовали их со всей возможной поспешностью и вынудили бросить свои каноэ и бежать в лесную чащу; они оставили свои плащи и все прочее, кроме оружия. На берегу было трое из людей сэра Дж. Ферна и один юнга; из них один был убит, один вплавь добрался до корабля, а третий спрятался в лесу и ждал там, пока не подошла к берегу моя баржа. Юнгу, мы полагаем, они увели с собой живым ³¹³.

Последний день января. В последний день января мы вернулись из смоляной страны к Пункто де Гальо, надеясь встретить людей, посланных нами к Ориноко.

1 февраля. 1 февраля часовой, оставленный восточнее Пункто да Гальо, дабы следить, не идут ли какие-нибудь корабли или шлюпки с востока вдоль берега (находясь на рейде, мы ничего не могли видеть, пока суда не оказывались в одной миле от нас, ибо мыс далеко выдавался вперед), обнаружил индейцев и привел их к нам. Селение их было в 16 милях восточнее, и впоследствии оказалось, что они пришли только как лазутчики, разузнать о наших силах.

Они два дня пробыли у нас на борту и ложно показывали, будто ни слова не говорят по-испански, но знаками сообщали, что живут всего в одном дне пути на восток. Я задержал троих из них на борту и послал двенадцать моих людей с остальными четырьмя осмотреть их город и поторговать с ними. По дороге, однако, один из людей вице-адмирала узнал одного из четырех индейцев, которого видел на Ориноко два года назад. И, взяв его за руку, он сказал ему, что знает его и знает, что он говорит по-испански; в конце концов после долгих угроз тот заговорил и признался, что один из трех оставшихся на борту моего корабля тоже говорит по-испански.

Когда человек вице-адмирала вернулся ко мне на корабль и я стал угрожать старшему из задержанных, один из них заговорил по-испански. Он рассказал мне, что некие индейцы с затопляемых земель, населенных народом [146] тиуитиуас, прибыв в каноэ в его гавань, сказали ему, что англичане захватили Сан Томе, убили Дьего де Пальмита, губернатора, убили капитана Эренетта и капитана Хуана Руиса ³¹⁴, и что остальные испанцы после убийства капитанов бежали в горы, и что два английских капитана также были убиты. Этот рассказ был также подтвержден другим индейцем (коего люди мои привели из индейского города), поведавшим множество других подробностей. Приводить их я воздержусь, пока не узнаю правды. 6 числа этого месяца я послал вице-адмиральскую шлюпку из Пункто де Гальо к Ориноко и в ней 10 мушкетеров, дабы узнать, что сделали там мои люди и причину их долгой задержки. У меня не было о них известий со времени их прибытия на Ориноко, кроме как от этих индейцев, 10 декабря, и я знал только, что они были в устье реки, каковое известие доставил мне капитан Чадли, сопровождавший их туда.

3 января [февраля]. 3 января ³¹⁵ мои люди вернулись из индейского города и принесли с собою хлеба из кассави, разные плоды и очень хорошие апельсины.

4 января [февраля] — 6 января [февраля]. 4 января шлюпка, посланная мною на южный берег, где я видел большой огонь, вернулась, не найдя там никого. 6-го я послал ялик с десятью мушкетерами на Ориноко разузнать, что случилось там с моими людьми. В тот же день в эту гавань пришел капитан Джинер на корабле «Айл оф Уайт» со своей пинассой.

8 января [февраля]. 8-го я послал по суше 16 мушкетеров в индейский город привести индейцев, говорящих по-испански. Я хотел отделить их от тех двоих, коих держал у себя на борту, ибо нашел, что в своих рассказах касательно Ориноко они противоречат друг другу. А один из них за день до этого признался, что он вместе с лоцманом, посланным мною к Ориноко на ялике, и еще с одним человеком из индейского города был в Сан Томе, когда его брали англичане.

Я уже было захватил двух или трех других, чтобы узнать правду, но по небрежению матросов, которых я послал, пленники освободились и бежали. Однако на борту у меня было еще два индейца и третий отправился лоцманом на Ориноко. Одного из них, снабдив ножами, я послал для торговли с народом, населяющим восточную часть Тринедадо [147] и называемым непойос. Но я поставил ему условие, что, если он не вернется на пятый день (это был срок, им самим испрошенный), я повешу его брата, бывшего, как уже сказано, лоцманом, и другого индейца, находившегося на борту, с чем последний согласился.

12 февраля. 12 февраля я сошел на берег и взял с собою индейца, связав его, причем его вел на веревке один из моих людей. Я повел его так за собою, чтобы он показал мне деревья, дающие бальзам, из коих я добыл бальзама полную кокосовую скорлупу; у него запах, как у фиалкового корня, и он очень редкий и драгоценный ³¹⁶. И после 10 часов, когда стало очень жарко, а лес наполнился москитами, я возвратился на корабль и оставил моего индейца на попечении одного из подшкиперов и трех матросов.

Однако не успел я уйти, как они развязали его, и он в мгновение ока добрался до леса и убежал. Я говорил им: если между вами и индейцем есть хоть одно дерево и индеец не связан, — всем англичанам во флоте не привести его обратно. И вот теперь у меня никого не осталось, кроме лоцмана, посланного на Ориноко, и я боюсь, что и он ускользнет по небрежности матросов, которые (я имею в виду низший их разряд) ни к чему не проявляют усердия, кроме грабежа и воровства.

13 февраля. 13-го мы с капитаном Джинером договорились, что он будет следовать за мною со своим кораблем и пинассой в течение 6 месяцев после этого 13 дня.

Тем же вечером я послал сэра У. Сетледжера, капитанов Чадли и Джинера с 60 матросами в индейский город попытаться захватить кого-нибудь из индейцев ³¹⁷.

Комментарии

272. Впервые напечатан в 1848 г. с подлинной рукописи, хранящейся в Британском музее.

273. Река Корк — очевидно, залив Корк в Ирландии.

274. В английское обозначение румбов и курсов, которое дает Рэли, нами внесено небольшое изменение. В соответствии с традициями русской морской практики английское by (предлог «к») заменено однозначным словом «тень» (t), например, вместо SbyW — StW.

275. «Привести северную часть мыса на ост» — развернуть корабль так, чтобы северная часть мыса оказалась от него на восток.

276. С. Винсент (правильно Сан-Висенти) — крайняя юго-западная точка Пиренейского полуострова. Мыс Бланк находится на марроканском берегу Африки, юго-восточнее Касабланки.

277. Лансерота (правильно Лансароге) — один из Канарских островов.

278. Порта Санкта (правильно Порту-Санту) — один из островов группы Мадейра.

279. Мориски — крещеные мавры и их потомки.

280. Грот — старинная английская монета в 4 пенса.

281. Фернз (или Ферн), сэр Джон (годы жизни неизвестны) — командовал одним из кораблей отряда — «Флайинг Харт».

282. Полукулеврина — вид артиллерийского орудия. Кулеврина была самой длинной пушкой того времени. Вес ядра полукулеврины был вдвое меньше нормального и составлял примерно 10-12 фунтов.

283. В оригинале пропуск. По-видимому, Рэли вспоминает о флоте под командованием Питера ван дер Дуза, атаковавшем остров в 1599 г., но вынужденном отступить.

284. Брыжжи — высокий сборчатый воротник, очень модный в те времена.

285. Радушный прием, оказанный здесь Рэли и его спутникам, объясняется тем, что жена губернатора была по происхождению англичанкой.

286. Монах этот был, очевидно, секретарем губернатора, как было принято в средние века.

287. Старший профос — офицер, отвечавший за порядок на корабле, ведавший судовой тюрьмой и т. п.

288. Кабельтов — морская мера длины, равная 0,1 морской мили (0,1853 км). Здесь — толстый пеньковый трос кабельной работы толщиной 152-330 мм.

289. Капитан Уалстон (правильно Уоластон) командовал кораблем «Конфиденс», а капитан Сэмюэл Кинг — флейтом. Флейт — плоскодонное голландское судно грузоподъемностью от 40 до 140 т.

290. Координаты острова Брава — 14°18' с. ш. и 24°44' з. д.

291. Речь идет о бухте Фурна.

292. Суперкарго — один из помощников капитана, в ведении которого находился перевозимый кораблем груз.

293. Каравелла — морское парусное судно XIII—XVII вв. у итальянцев, а затем у испанцев и португальцев. Первоначально — водоизмещением около 20 т. С XV века каравеллы (водоизмещением около 150 т) были приспособлены для океанских плаваний. На них экспедиция Колумба пересекла Атлантический океан.

294. Минута градусная — соответствует одной морской миле.

295. Магеллановы облака — две звездные системы из числа наиболее близких к нашей Галактике. Видны на южном небе в виде двух туманных пятен.

296. Держать полнее (относительно ветра) — идти так, чтобы курс составлял менее острый угол с направлением ветра. Это увеличивает скорость.

297. Спуститься — уклониться от ветра, с тем чтобы держать полнее.

298. Склонение компаса — угол, на который стрелка компаса отклоняется от истинного (географического) меридиана.

299. Очевидно, болезнью Рэли и объясняется значительный пропуск в дневнике.

300. Экспедиция Харкорта в 1609 г. была встречена индейцами, ожидавшими прибытия Рэли. Харкорт послал своего племянника Фишера к индейскому вождю Ленарду Регапо, побывавшему с Рэли в Англии. Ленард жил на реке Конавини (по-видимому, речь идет о реке Кунани, теперь называется Кассипоре). Он прибыл к устью Ояпока вместе с Фишером, и Харкорт отмечает выказанную им большую преданность сэру Уолтеру.

301. Калиана — река Кайенна.

302. Онотто (правильнее анното) — красная краска, добываемая из оболочек семян кустарника руку, или уруку (Bixa Orellana L., семейство биксоцветных). Крапчатое дерево — Piratinera Guianensis Aublet. Древесина его, покрытая красными крапинками, ценилась тогда довольно высоко. Камедное дерево — видимо одна из аканий (подсемейство мимозовых или мотыльковых семейство бобовых). Камедь — соки, вытекающие из надрезов коры на этих и некоторых других деревьях. Находили применение в медицине.

303. Очевидно, автор говорит о деревьях сейба (Bombax Ceiba L., семейство бомбаксовых), семена которых покрыты шелковистыми нитями.

304. Флиссинген — порт в Нидерландах, на острове Валхерен.

305. То есть 2.8 морских сажени или 5 м.

306. Местная свинина — мясо пекари (род Pecari, семейство свиней). Об армадильос см. комментарий 191.

307. Сизигийный прилив — наибольший в дни полнолуния или новолуния. Квадратурный прилив — наименьший, когда промежуток между кульминациями солнца и луны составляет 6 часов, то есть в первую и последнюю четверть луны.

308. Верпование — передвижение судна при помощи верпа (малого судового якоря). Верп при помощи шлюпок последовательно «завозится» вперед, и судно таким образом «перетягивается» на новое место.

309. Пинк — голландский двухмачтовый парусный рыболовный бот.

310. Сетледжер, сэр Уоррен (правильно Уорхэм, год рождения неизвестен, умер в 1631 г.) — один из обедневших дворян, которых среди офицеров Рэли было большинство. Был одним из инициаторов плана нападения на «Серебряную флотилию» в Панаме. Паркер, Чарлз (годы жизни неизвестны) — младший брат барона Монтигла — один из тех «младших сыновей», о которых писал Рэли в 1595 г. Норт, Роджер (1585—1652) — в 1618 г. сопровождал в Англию тело сына Рэли. Затем совершил еще одно путешествие в Южную Америку, где основал даже английскую колонию и несколько плантаций (1627). Возвратился в Англию в 1632 г. Сведений об остальных найти не удалось. Старший сержант — в тот период один из офицеров. Отрядом или воинской частью командовал капитан, заместителем его был лейтенант, которого в случае необходимости заменял старший из сержантов.

311. Пункто Анегада (правильно пунта, по-испански «мыс») — мыс на правом берегу рукава Манамо, близ его впадения в океан. Автор, однако, несомненно, говорит о месте, которое находится восточнее и носит ныне наименование мыс Варима.

312. Пиниорелья — очевидно, речь идет об ананасе (по-испански «пинья»),

313. Этот юнга действительно попал в плен к испанцам.

314. Пальмита (правильно Паломеке де Акунья, Диего, год рождения неизвестен, умер в 1618 г.) был губернатором Тринидада и Гвианы с 1615 г. Вместе с ним были действительно убиты Эринетта (правильно капитан Ариас Ньето) и капитан Хуан Руис (Руис Монхе, Хуан) — два ближайших его помощника.

315. У Рэли явная описка. Надо — февраля.

316. Автор упоминает о так называемом толуанском бальзаме и говорит о деревьях Myroxylon Toluifera (семейства бобовых). Уже в середине XIX в. это дерево на Тринидаде совершенно исчезло.

317. Очевидно, Рэли перестал вести дневник, когда получил от Кеймиса известие о провале предприятия и о гибели своего сына. См. публикуемые ниже документы и вступительную статью.